Ему не следовало читать ее вместе с Тил. Он не должен был сидеть с ней и позволять ей гладить его по щекам.

Я единственный, чьи чертовы щеки ей позволено гладить.

— Он убьет тебя. — Ксандер смеется себе под нос.

— Так держать, Астор. — Эйден сжимает мое плечо. — Ты достоин быть моим другом.

Никто из них не пытается остановить меня.

Я бросаю горящую книгу и зажигалку в камин по пути к выходу.

— Передай капитану мой чертов привет.

Я не дожидаюсь от них ответа, когда выхожу на улицу. Холодный воздух проникает под пиджак и рубашку формы.

Рука обнимает меня за плечо, как только я оказываюсь перед The Meet Up.

— Эй. — Ксан улыбается мне. — Ты в порядке?

В то время как Эйден и Коул разделяют садизм и социопатические наклонности — среди прочего — мы с Ксандером всегда были самыми близкими.

Он единственный, кто знает о моем секрете. Я рассказал ему несколько лет назад, когда он нашел меня прячущимся на вечеринке — а я никогда не прячусь. Было душно, и мне захотелось разбить машину, чтобы почувствовать что-то еще, кроме онемения. Я выпалил это, не все, но ту часть, которая давила на меня.

С тех пор Ксандер хранил мой секрет. Мы можем дразнить друг друга, но он всегда прикрывает мою спину, а я его. Я солгал ранее — я не сержусь, что он не раскрыл мне свой секрет. Кроме того, я играл Купидона в его сказке с Кимми. Вот как много значит для меня его поддержка.

Вот почему я чувствовал себя опустошенным, когда он отправился на реабилитацию. Конечно, я никогда не признаюсь в этом ублюдку, иначе он запишет это и покажет моим правнукам.

— Я в порядке, — говорю я.

— Нет, ты не в порядке. Ты почти не разговаривал, Рон. Это на тебя не похоже.

— Это все травка.

— Не определенная Тил? — он многозначительно шевелит бровями.

— Отвали.

— Нет, мне действительно интересно узнать о девушке, которая крадет твое сердце.

— Она не крадет мое сердце.

— Значит, ты в своем уме?

Возможно.

— Она просто так много скрывает.

— Скрывает?

— Да, я чувствую, что не могу до нее достучаться.

— Знаешь, Ким пыталась скрыться от меня раньше, и знаешь, как я смог увидеть ее, когда никто другой не мог?

— Как?

Его лицо смягчается.

— Я воспользовался моментом и действительно увидел ее. Ни мои предубеждения, ни мои неправильные представления о ней. Только она.

— Как, черт возьми, я должен это сделать, если она прячется?

Тил так отличается от Ким. У последней в некотором смысле есть сердце. Тил это закрытые ворота.

— Тогда ты делаешь все неправильно.

— Это не ответ. Ты ужасный советник, Ксан.

— Пошел ты, дружище. — он сжимает мое плечо. — Я рядом, если я тебе понадоблюсь.

— Прибереги моменты с кисками для Кимми.

Он с усмешкой отмахивается от меня, и я возвращаю жест, направляясь к машине, а затем останавливаюсь перед дверью.

Я поднимаю свой телефон и смотрю на него. В моем подсознании зародилась безумная мысль, что, если я буду смотреть на него достаточно долго или достаточно пристально, и он волшебным образом загорится ответным сообщением.

Экран загорается, и я останавливаюсь.

Эта тактика действительно работает?

Моя надежда рушится, когда я вижу имя Нокса на экране. Я все равно собирался нанести визит в их дом, быть может, убить Агнуса, если она проводит с ним время. Уверен, что Ларс будет готов скрыть убийство, если я подарю ему его любимый чай на Рождество.

— Йоу, Ван Дорен, — отвечаю я.

— Не видел Тил?

— Забавно, я собирался задать тебе тот же вопрос.

— Ах, черт, ладно.

— Ах, черт, ладно? — повторяю я, ошеломленный. — Что это должно означать? Где она?

— Наверное, где-то очищается.

— Очищается.

— Она иногда этим грешит. Она исчезает, чтобы очиститься плаванием или бегом, а затем возвращается в лучшем состоянии. Просто так она справляется.

Просто так она справляется? Какого хрена он говорит так, будто это нормально? И почему мне кажется, что плавание и бег это не те способы, которыми кто-то вроде Тил очищается?

— Куда она обычно ходит? — я спрашиваю.

— Мы не знаем. Мы никогда не знаем.

Ну, черт возьми.

Нет ничего, что я ненавижу больше, чем бег.

И это не только из-за физической нагрузки, одышки или криков мышц, требующих, чтобы я прекратила пытку.

Это воспоминания, которые приходят с бегом.

Мы с Ноксом бежали так быстро, как только могли нести наши маленькие ножки, когда решили, что мамина крыша не та, под которой мы останемся.