– Да, что там могло быть дальше? Следующим в очереди был император, но это же почти брат Дариусу. Они росли вместе, тренировались, знают все слабые и сильные стороны. Бой был захватывающим и необычайно зрелищным. Честно говоря, большинство гостей уже разъехались по домам. Маг специально подобрал время в конце бала, чтобы было где разгуляться его бешеной ревности и не портить праздник принцессам. Я даже выиграл пару сотен золотых, поставив на мага. Император сражался достойно, но либо его любовь не так сильна к девке, либо он действительно слабее. И я склоняюсь к последнему. В общем под конец первый советник окинул победным взглядом своих побитых и весьма потрёпанных друзей и пообещал устраивать такие разминки хоть каждый день, если один из них посмеет даже вздохнуть не очень ровно в ее сторону. А потом развернулся и одним точным ударом сбил с ног альфу белых волков, представляешь. Сказал, что не смог удержаться и давно об этом мечтал. Ох и скандал разразился!

– И что они все в ней нашли? Но мне в общем все равно, главное, я получила желаемое - и от выродка избавлюсь и этой, не в меру любопытной человечке, отомщу за то унижение, что испытала по ее вине! Пойди проверь маленькую дрянь. Я пока здесь закончу. Нельзя допустить ее преждевременной кончины.

Послышались удаляющиеся шаги. 

Только после этого осмелилась приоткрыть один глаз и, из-под опущенных ресниц, смогла разглядеть чем же она так была увлечена. Драконица из клана Белых, методично и аккуратно наносила такие же странные символы на алтарный камень вокруг меня, как и на стенах пещеры. Затем приступила к росписи моей кожи. Руки, ноги, живот, грудь и даже стопы скрупулезно покрывались черной краской, оплетая меня рублеными линиями и жуткими символами. Только жертвоприношений мне не хватало! Неужели и младенца ждёт такая же участь? Внутри все похолодело, к горлу подступила тошнота, желудок взбунтовался. Может, попробовать договориться? Но если они фанатики, то с такими никакие уговоры не действуют, только грубая сила.

Почему у всех попаданок в новом мире обязательно просыпается магия, суперсила, недюжие способности, а у меня только способность притягивать неприятности и мужиков? Где справедливость? И где все эти преславутые ухажёры, когда они так нужны?

Закончив с художественной росписью на моем теле, девушка принялась зажигать большие свечи по разным углам и в небольших нишах в стенах при помощи магии. В скором времени пространство озарилось мягкими тёплыми бликами от тусклого жёлтого огня красных свечей. Боюсь даже представлять, из чего они могут быть сделаны. В процессе драконица начала напевать заунывную нескладную песню на непонятном языке. Слова были обрывистые, резкие, с множеством рычащих и шипящих звуков, а в некоторых местах она даже жутко подывавала и постанывала. Атмосфера страха, боли и отчаянья, а еще предчувствия чего-то близкого и непоправимого стало душить меня. На ее призывные мерзкие песни под сводами зашевелились неведомые твари, захлопали крыльями, защелкали и заскрежетали когтями по камню. Она ходила вокруг меня, то вздымая руки к небу, то опуская их к самому полу, то закатывала глаза, то раскачивалась из стороны в сторону. 

После такого мне никакой психиатр не поможет прийти в норму. Если выживу, конечно...

Постепенно ее пение переросло в вопли, крики, визги, а от входа потянулась целая вереница таких же чокнутых фанатиков в длинных кроваво-красных балахонах.

В отличие от экспрессивной Хэллы, вели себя они совершенно противоположным образом. Почти бесшумно встали вдоль стен, держа в руках золотые кубки со светящимися чёрными символами по кругу. Такими же как и на моем теле. Что бы это значило...

Я по-прежнему лежала не шевелясь и стараясь лишний раз даже не дышать. И не думать о своей незавидной участи. Вот такая жизнь крутая штука - сегодня ты королева бала, за которую дерутся лучшие представители сильных миров, а завтра - лежишь на алтаре для жертвоприношения кровожадной богине. Уж не бывшая ли Дариуса подсуетилась от меня избавиться. По описанию все сходиться - красивая, могущественная, сильнее самого Дара и ненавидит всех его пассий. А Энже тут тогда при чем? Неужели нельзя было выбрать для своих черных дел ребенка попроще, чем разрушать драконий замок и красть так тщательно охраняемого младенца. Чем же именно этот ребенок так ценен для этих чокнутых фанатиков?

Когда в пещере бесшумно возникло еще одно действующее лицо, я уже задыхалась от тяжёлой давящей ауры постоянного страха неизвестности, дышала часто и прерывисто. Он шел не спеша, медленно и очень торжественно. Как только поднял у себя над головой маленький алый сверток, приверженцы кровавого культа взорвались громким песнопением, впустили его в свои ряды и круг замкнулся. Мне было безумно страшно увидеть в его руках младенца, мою девочку... Но сколько себя не обманывай, реальность такова, что именно притихшая Энже лежала сейчас у него в ладонях. Что было для меня очень странно и необычно - это ее молчание. Я даже засомневалась, тот ли это ребенок или они еще одного решили принести а жертву. Но когда вновь вошедший опустил ее над моим животом, покрывало развернулось и стало ясно, что это маленькая девочка и есть дочь Саймона. 

Хэлла при ее появлении задергалась еще активнее и заверещала еще радостнее.

Высокий и худой, как жердь жрец, с ребенком на руках замер надо мною и затянул заунывную монотонную молитву. Из которой я смогла уловить общий смысл, который сводился к тому, что некая кровавая богиня должна принять их щедрое подношение, быть к ним добра и даровать бессмертие. А за единственную в своем роде новорожденную драконицу, что приготовили они ей в жертву, должна еще отсыпать им и их потомкам чего-то там в небывалых количествах. 

Внезапно пламя свечей задергалось, затанцевало, вытянулось длинными языками к самому своду и на миг погасло. Но лишь для того, чтобы вспыхнуть с новой силой и открыть мне страшную картину. Над ребенком, которого держали уже над моим лицом, с широко распахнутыми в ужасе глазами, занесли ритуальные кинжалы сразу все присутствующие, встав плотным кольцом вокруг алтаря и держа в одной руке кубок, а в другой страшные орудия смерти. 

Господи, как же мне теперь страшно! Мой отчаянный бессмысленный крик взмыл высоко вверх и отразился от холодных, горящих алыми знаками стен, многократным эхом...