Я разозлилась. Зачем он испортил наш вечер этим разговором? Это всегда заканчивалось плохо. И всегда оставляло после себя смесь разочарования и печали.

Сжав руку в кулак, я села.

— Да, потому что мне ничего не остаётся, — сказала я, начав пожевывать губу. — Пусть лучше это будут редкие моменты с тобой до конца моих дней, чем вообще ничего.

Он грустно посмотрел на меня и снова прижал к себе. А потом начал гладить мою спину и руки.

— А что будет со мной, когда умрёт твой отец? Что если он спрячет мой сосуд, заперев меня внутри? Или отдаст своему любимому сыну, который решит уехать? Что тогда?

Он вернул мне тот же самый довод, который я когда-то бросила ему в лицо.

— Я не хочу об этом говорить! — закричала я.

Выпрямившись, я отодвинулась от него.

— Ты должна! — его голос прозвучал громко и резко. Он сел и пригвоздил меня взглядом. — Ты не можешь убежать от этого, Эмель! Ты должна решить, чего хочешь, чтобы сбежать из этого дворца.

— И оставить тебя? Оставить нас?

Слёзы начали щипать мне глаза. Я запустила руки в свои волосы, в моей голове перемешалось столько идей. Я пыталась ухватиться за что-то, что могло стать решением для этой сложной головоломки. Он подошёл и снова прижал меня к себе.

— Не все хозяева теряют своего джинна, загадав желание. Не факт, что тебе придётся покинуть меня, — пробормотал он.

Я надавила ему на грудь и уложила его на кровать.

— Не факт, что этого не случится.

Я забралась поверх него, легла щекой ему на грудь и стала прислушиваться к его дыханию и стуку его сердца.

— В любом случае, я не уверена, что о своей свободе я мечтаю больше всего.

— Что ты имеешь в виду?

— А как насчёт твоей свободы?

Его тело напряглось подо мной. Оно больше не было таким мягким и тёплым. Он снял меня с себя и что-то неодобрительно проворчал.

— Нет, — его слова прозвучали сурово и строго.

— А я вообще могу попросить об этом? Могу ли я освободить тебя из твоей тюрьмы? Что тогда произойдёт?

— Да, это можно сделать, хотя никто кроме моего хозяина не может освободить меня.

Я резко подалась вперёд.

— И когда я буду свободен, я точно исчезну отсюда, — он указал на деревню, окружавшую нас. — Я стану кем-то совершенно другим. Я буду помнить очень мало. Это похоже на мою способность чувствовать направление мысли других людей. У меня останется только ощущение от моего прошлого, но я не буду помнить детали. Даже если ты будешь на расстоянии вытянутой руки от меня, я не узнаю тебя. Но ты будешь помнить меня… — он умолк.

— Но ты же останешься хоть ненамного самим собой?

После моих слов его лицо сделалось более суровым и на нём отразилось страдание. Ему не нравилось куда зашёл наш разговор.

— Я стану тем, кем был раньше, и у меня останутся только те воспоминания, что дарует мне Мазира.

У Фироза и Рашида осталось лишь смутное ощущение того, что они попали в беду.

Он сделал глубокий вдох, а в его глазах неожиданно появилась печаль.

— И, Эмель, я уверен, что эти воспоминания не будут связаны с тобой. А даже если и будут, вряд ли наши пути когда-нибудь пересекутся. Ты всё так же будешь ахирой с той же участью… запертой во дворце, пока какой-нибудь гость не заберёт тебя, что произойдёт очень быстро, в этом я уверен.

— Поэтому даже если бы я захотел вернуться и найти тебя, тебя бы здесь уже не было. Так что, пожалуйста, любовь моя, не помышляй о моей свободе, — он посмотрел на меня с мольбой в глазах. — Для меня будет мукой оставить тебя здесь.

— Ты хочешь, чтобы я попросила для себя свободы, но я не знаю как. Я боюсь, что меня перенесут отсюда, далеко от тебя. Или что меня подвесят за ноги, как Фироза… как Сабру.

На лице Саалима отразилась боль.

— Помни о своём намерении, о том, чего ты хочешь. Когда ты чего-то желаешь, твои слова исходят отсюда, — он провёл пальцами по моему лбу. — Но важно и то, что ты чувствуешь.

Он положил руку мне на грудь.

— Думаю, что если бы ты не поругалась тогда с Саброй, если бы её слова о том, что она надеялась умереть, не звенели громко в твоей голове, она бы не умерла. Думаешь, в тот раз, когда ты попросила ещё чуть-чуть не возвращаться домой, тебя бы посадили в тюрьму, если бы ты так много не думала о том, что не хочешь возвращаться к своей обычной жизни? Результат твоего желания мог быть совсем другим.

Для меня было не новостью то, что он говорил. Мы уже обсуждали это. Но я всё равно боялась загадывать желание.

— Поэтому твоё желание должно быть ясным. Тебе нужно почувствовать его вот здесь, — его слова прозвучали жёстко и непреклонно, но его губы на моей груди были мягкими. — Самое сложное, что мне придётся сделать, это даровать тебе свободу, сказать тебе «прощай», — пробормотал он. — Но я это сделаю, Эмель. Я помогу тебе избавиться от твоего отца и вернуть свою жизнь.

— А ты не можешь… — неуверенно сказала я, — просто убить его?

Это решение было таким простым. Я почувствовала себя подлой из-за того, что, наконец, озвучила это тайное желание, из-за того, что так просто говорила об убийстве своего отца. Мне стало стыдно, и я отвернулась от Саалима.