— Мне следовало предупредить тебя.

— Даже если бы ты это сделал, мне надо было научиться этому на своих собственных ошибках.

Это была ужасная ошибка. А ведь я могла пожелать что-то такое, что могло привести к ещё более страшным последствиям. К чему могло привести желание свободы? Магия Мазиры вдруг показалась мне слишком коварной, слишком рискованной. Хотела ли я торговаться с капризной богиней? Я содрогнулась.

Дождь начал слегка униматься.

— Ты в порядке? — его слова прозвучали тихо из-за шума дождевых капель.

Я пожала плечами.

— Да. Правда, — добавила я, увидев, что на его лице отразилось сомнение. — Ты знаешь мою мать? Она в порядке?

Он потёр браслеты на своих запястьях.

— Да. Твой отец рассказал ей, что случилось.

Мои глаза округлились, когда я представила этот разговор, который, вероятно, было слышно за стенами шатра. Должно быть, он кричал, что моё поведение было её ошибкой, и что причиной всему был тот яд, что она вливала мне в уши.

— Она в порядке?

— Она в порядке. Хотя она печалится о тебе. Она вздохнет с облегчением, когда снова увидит тебя. Я и не предполагал, что ты сможешь так со всем справиться. Твоя семья тоже этого не ожидала. Я передам твоей матери и сёстрам, что видел тебя, и что ты в порядке, — он заметил мою растерянность. — Под видом стражника, конечно же.

— А что насчёт Сабры? — спросила я, уставившись на свои пальцы.

Он вздохнул.

— Я не могу притвориться, что знаю, что она чувствует. Но я провёл достаточно времени среди людей, наблюдая за их действиями, чтобы понимать, что они чувствуют. Несмотря на то, что она испытывает боль после своего наказания, я думаю, что груз её вины гораздо больше.

— Я в этом сомневаюсь.

— Она сейчас в темноте, но даже она не желала тебе зла. Не такого точно. Она не понимает вашего отца так же, как ты. Я не знаю что это, осознанная слепота или чувство самосохранения.

Я больше не могла слушать, как он защищает Сабру, тогда как меня побили плетью, оставили на мне шрамы и посадили в тюрьму. Я могла признать, что она не хотела для меня этого наказания, потому что, как бы я её не презирала, я знала, что я не хотела, чтобы она испытывала что-то подобное. Но я не могла простить её за то, что она позволила своим страхам и ревности к моей судьбе уничтожить моё будущее. Это нельзя было простить.

Словно почувствовав моё разочарование, он сказал:

— Могу я посмотреть на твою спину? Твоё лицо хорошо заживает.

Я дотронулась до следа в форме полумесяца, который оставил перстень моего отца.

— Зачем?

Я была уверена, что мне больше не хотелось его сочувствия.

— Я могу облегчить боль.

Повернувшись к нему спиной, я перекинула волосы через плечо. Он резко вдохнул, увидев мою вздыбленную плоть, покрытую корками, которые тянулись до моей шеи и выглядывали из-под моего простого платья.

— Я должен буду коснуться твоих ран. Как тогда.

В тот день он стёр кровь с моего лица и рук.

— Хорошо.

Слегка касаясь меня, он прошёлся по ранам, которые были на виду. Я вздрогнула, ожидая боли, но неожиданно мои раны, покрытые коркой, начали чесаться, после чего наступило невероятное облегчение. Я коснулась своей шеи. Кожа была гладкой и не болела.

— Боги, — выдохнула я.

— Если ты хочешь, чтобы я позаботился об остальных ранах, ты должна позволить мне увидеть их.

Я обернула бедра одеялом и сняла платье через голову. Когда холодный воздух и дождевые капли коснулись моей спины, я напряглась и обхватила себя руками, чтобы прикрыть грудь. Джинн что-то тихо пробормотал себе под нос, затем убрал пряди волос с моей спины и перекинул их через моё плечо. Он опустил руки и мягко скользнул ими по моим ранам, облегчая боль. Его тепло проникало очень глубоко, и вскоре всё моё тело согрелось, словно я сидела перед тлеющим пламенем костра зимой. Мне больше не было холодно из-за дождя. Я вздохнула.

— Мне придётся оставить шрамы. Если я этого не сделаю, это будет выглядеть подозрительно.

— Все в порядке, — сказала я, почувствовав лёгкий укол огорчения.

Без них моё будущее сложилось бы более удачно. Я надела платье через голову. Облегчение было таким сильным, что я засмеялась.

Когда я развернулась, чтобы посмотреть на него, наши колени почти касались.

— Как ты можешь выбирать, что делать с помощью своей магии?

Мой взгляд упал на его руки, которые лежали у него на коленях. Любопытство заставило меня коснуться его. Когда я это сделала, меня окатило волной тепла, точно водой. Я встретилась с ним взглядом. Его глаза сверкали, точно пламя.

— Воля Мазиры и моя воля переплетены. Я проводник и действую от её имени. И я могу делать, что пожелаю, с некоторыми ограничениями.

— Значит, она хотела, чтобы мои раны зажили?

Длинные линии тянулись через всю его ладонь, и я провела по ним своими пальцами. Капля дождя упала на его раскрытую руку, и я накрыла её своей рукой.

— Нет. Этого хотел я.

Он согнул пальцы поверх моих, и я крепко сжала его руку. Дождевая капля была теперь зажата между нашими ладонями. Я задержала дыхание. Это действие было таким невинным. Таким сокровенным.