На тюфяке, там, где я когда-то оставила практически пустую тарелку с фруктами, осталась небольшая кучка очень мелкого золотого песка, который я никогда не видела раньше. Из любопытства я взяла его и потерла между пальцами. Он был таким мягким. Я осторожно собрала песок к себе в ладонь. Крепко сжав его, я легла на тюфяк. Я притянула колени к своей груди, не испытав при этом боли, и прижала золотую пыль к своему сердцу так, что она, проникнув сквозь грубую ткань, посыпалась мне на кожу. Мне хотелось, чтобы часть его соединилась с той частью меня, которая, как я знала, превратилась в сложную смесь страха и восторга, и которая желала его так, как я никогда не желала никого прежде.

Мои мысли перенеслись к той жизни, которая ждала меня в ближайшие дни: мои сёстры, мой отец, мухами. Но между всем этим стоял джинн, который был точно золотой луч солнца, пробивающийся сквозь облака.

— Эмель, подойди сюда.

Я засмеялась, услышав, как Хадийя назвала моё имя, хотя меня переполняло не только воодушевление из-за встречи с сёстрами и матерью, но и вызывающий тошноту страх, связанный с тем, что мне пришлось бы так же встретиться с Саброй и отцом. Моё заточение, наконец, подошло к концу, поэтому пришло время лицом к лицу встретиться со своей жизнью. Моё сердце громко стучало, когда я покинула свой шатер в последний раз.

— Детка! — закричала Хадийя, её улыбка была такой широкой, что почти доходила до её глаз, которые блестели от слез.

Она обхватила меня руками и крепко прижала к себе. В её объятиях моё беспокойство уменьшилось. Она качалась туда-сюда, прижавшись щекой к моей щеке. Наконец, она сделала шаг назад.

— Ты только посмотри на себя. Ты выглядишь… нормально!

Она не смогла скрыть своего удивления. Её брови приподнялись.

— Я даже не буду спрашивать, почему. Давай отведём тебя домой.

Она сжала мою руку и повела меня прочь от тюремных шатров.

Мы были одни, когда вернулись во дворец.

— А где стражники?

Она пристально посмотрела на меня.

— Даже не представляю, зачем они тебе. Ты же усвоила свой урок?

Я ничего не сказала, но задумалась о том, было ли это всецело правдой.

Я никогда так надолго не покидала деревню. Для чужеземца всё казалось обычным. Но для меня всё было очевидно. Все дома, стоявшие в ряд, были закрыты. Ни соседи, ни их дети больше не навещали друг друга.

— Здесь так тихо! — сказала я.

— Как это и должно быть. Солнце садится. Люди должны быть дома и готовить ужин для своих семей, а не сплетничать с соседями, — Хадийя нетерпеливо сказала.

Нет, так не должно было быть. Что-то поменялось. Было слишком тихо. Проходя мимо одного из домов, я заметила, что это был единственный дом, дверь которого была открыта. Я заглянула внутрь и увидела мужчину и женщину, которые выглядели значительно старше меня. Они сидели рядом за столом и играли в какую-то игру с бусами, которые располагались на длинной деревянной доске с желобками. Они увидели нас, когда мы проходили мимо, и оглядели нас оценивающим взглядом. Через некоторое время они улыбнулись и снова принялись за игру.

— У меня для тебя сюрприз, — сказала Хадийя.

— Какой?

— Ванная.

Он прикрыла рот рукой и засмеялась. Я никогда не видела её в таком хорошем настроении, и сообщила ей об этом.

— Это потому что ты наконец-то свободна, мой милый ребёнок. Мы отмоем тебя, а потом уже вернём сёстрам. И ещё ты чем-то очень плохо пахнешь. Только не надо меня ненавидеть за эти слова.

Она помахала у себя рукой перед носом и снова засмеялась.

Когда я вошла, слуги радостно воскликнули и начали утирать слёзы со своих щёк. Они трогали мои плечи, лицо, шею. Это была тёплая встреча. И хотя я была рада их видеть, ничто не могло так воодушевить меня как прохладная ванная, которая ждала меня посреди помещения — свет отражался от её медных стен, роняя на пол солнечные зайчики. Я с радостью стянула грязное платье со своего тела.

— Ты стала такой мягкой! — воскликнула Адила, увидев моё нагое тело.

— Так и есть! Мне тоже так показалось. Грудь стала больше, попа шире. Чем тебя там кормили? Неужели ты получала по полной миске фиников каждый день? — добавила Хадийя.

— Что-то типа того! — я ухмыльнулась.

Я вошла в металлическую ванную. Запах роз и ванили проник в мои ноздри, и я позволила себе расслабиться в прохладной воде. Когда я перекинула волосы через плечо, чтобы погрузить их в воду, меня окружили вздохи и стоны.

— О, твоя бедная спина.

— Какие ужасные шрамы!

Тогда-то Хадийя воскликнула:

— Довольно! Тишина!

Её голос был строгим и прозвучал гораздо более сердито, чем обычно, и слуги прислушались к ней. Они тихо начали натирать мои волосы и тело, удаляя грязь, которая глубоко въелась мне в кожу. Пот блестел на их лбах из-за того, как интенсивно они работали руками. Их цветные одежды вздымались от каждого движения.

Они болтали о моём здоровье и о том, что я пропустила, пока отсутствовала. Я была рада отвлечься. Это не давало мне думать о неминуемой встрече с Саброй и отцом.