Затем машина с полицейскими уехала и увезла тело Юстины, но один остался, и Мария Игнатьевна поселила его в одной из комнат замка, по тому же коридору, где была детская комната, но чуть подальше. И Юлька поняла, что полицейский кого-то подозревает, а скорее всего ее, Юльку. И от этого было неприятно и тревожно, хотя ее вины не было в том, что Юстина умерла. Однако Юлька была иностранка, и посадить ее в тюрьму при желании, или кого-либо из домочадцев, не составляло особого труда. И Юлька чувствовала, что в воздухе повисла тревога, и даже хозяйка дома, Мария Игнатьевна, как-то беспокойно посматривала на Юльку, как будто хотела ее спросить, но не решалась, или передумала. И тогда Юлька решила сама все выяснить, при первом же удобном случае, хотя у нее не поворачивался язык говорить о случившемся. Однако, когда заплакала Танюша и Юлька вскочила с дивана, чтобы взять ее на руки, Мария Игнатьевна опередила ее.

– Лежи, отдыхай, я сама управлюсь с внучкой, сама покормлю ее.

И Юлька не услышала в ее голосе той теплоты и заботы, которую она проявляла к Юльке раньше. А была отчужденность и даже категоричность, опасения. И Юлька не выдержала.

– Вы меня в чем-то подозреваете? И боитесь, что я причиню Танюше вред? Но я также могу подозревать вас. Ведь на этом этаже больше никого не было, кроме вас, по крайней мере, я знаю, что я ушла, хотела поговорить с Марком. Вы мне сказали, что он в кабинете, но его там не было, и тогда я вышла прогуляться, а вы все это время были в комнате, или могли выйти из нее. И я могла бы подозревать вас, что вы убили Юстину, но я вас не подозреваю, потому что я в здравом уме. Вам ни к чему убивать в своем доме служанку, даже если бы была причина, вы бы все равно этого не сделали. И знаете, почему я в этом уверена?

Юлька в ожидании застыла перед Марией Игнатьевой.

Но Мария Игнатьевна молчала, прижимая к себе внучку, которая плакала и тянула ручки к Юльке. Потом она повернулась и отошла к окну, успокаивая внучку, и давая понять Юльке, что ее не интересуют ее рассуждения, ее оправдания.

И Юлька вспылила:

– Нет! Вы не можете игнорировать меня своим молчанием. Я не простая служанка в вашем доме, которую вы еще не выгнали, но уже ищете предлог, чтобы выставить. Я мать вашей внучки, а ваш сын Марк, не только отец Танечки, но еще отец моего будущего ребенка, которого, как вы, надеюсь, заметили, я ношу под сердцем. Да! Да! Не смотрите на меня, как на сумасшедшую. Я выкормила Танечку с первого дня ее рождения. Я обмыла ее, и завернула в пеленку, хотя не знала, как это делается. Я дрожала всю ночь, от того, что боялась, как бы она не умерла, потому что она была крошечная и худенькая, и я не знала, чем ее кормить и как успокоить и дала свою грудь, в которой еще не было молока, потому что я была невинной девочкой и не знала ни мужчин, ни материнства. Я дала ей имя и по воле судьбы случайно записала Марка. Он должен был вам все рассказать.

Юлька опустилась на диван и замолчала. И в комнате повисла тишина, и даже Танюша перестала плакать.

– Значит, ты тоже гоняешься за наследством? – нарушила тишину Мария Игнатьевна, придав своему голосу неприятный язвительный оттенок.

– Ничего-то вы не поняли. Теперь я вижу в кого пошел Марк. Достучаться до вас очень трудно. Наследство тут в Италии, а в России ваше наследство не играет никакой роли. Тем более, что я о нем не знала. Я только была свидетельницей того, как выкинули ребенка, будто щенка или котенка, собирались похоронить его заживо. Мне не нужны ваши деньги, а вам не нужна Танюша. За все время, что я здесь, Марк ни разу не зашел к ребенку в комнату, не взял ее на руки, ни поцеловал ее. Зачем он отнял ее у меня? Я чувствовала, что ей без меня плохо, она умирала. И вы рискнете меня выставить? Ваша внучка вспоминала меня, потому что я для нее мама. А та, которая ее родила, оставила ее умирать, и умерла сама, не захотела бороться за свое дитя. Если вы меня выгоните, то я клянусь вам, что через неделю, или через месяц, через год или через два, но выкраду вашу внучку. И тогда уж точно никто не найдет ни ее, ни меня. У нас в Сибири леса большие, можно всю жизнь искать и не найти. А у меня опыт жизни в лесу есть, я не боюсь леса.

– Значит ты все-таки русская? – в раздумье проговорила Мария Игнатьевна.

– Странно, что я не удивляюсь этому. Я, как будто знала, чувствовала, что ты не француженка, хотя у тебя и отличный выговор. И я не сержусь, а даже довольна, что ты смогла найти свою дочь. Но, чтобы рассеять все сомнения, чем ты можешь доказать, что все, что ты говорила, правда?

– Докажу!

Юлька расстегнула кофточку, на груди, на ленточке через шею, висел маленький мешочек. Юлька расстегнул замок и вытащила из мешочка свой российский паспорт и копию Танюшкиного свидетельства о рождении.

– Свидетельство забрал Марк, но я взяла копию, где зарегистрировала Танечку.

Мария Игнатьевна села рядом с Юлькой на диван и стала смотреть документы. А Танюша тут же перебралась к Юльке на руки.

– Все верно. Но ДНК подтвердит, что ты не являешься родной матерью Танечки.

– Зачем это подтверждать, я и сама не утверждаю это. Но между тем, не собираюсь оставлять ее здесь без меня.

– А почему ты решила, что я собираюсь тебя выгнать? Нет, это не так. Меня беспокоит другое. То, что ты беременна, я заметила сразу, как только тебя увидела, и тогда решила я тебя оставить. Танюша к тебе потянулась, и ты в ней души не чаяла, и я удивлялась этому и была довольна. Всем в доме приказала молчать, не заикаться о том, что ты в положении, дела вид, что ничего не замечают. Но, когда убили Юстину, я не верю, что она умерла сама, так вот когда ее убили, я вдруг поняла, что ошиблась, подвергая тебя и твоего ребенка опасности. Хотя не понимала и не понимаю, кому ты перешла дорогу. А сейчас я хочу, чтобы ты подробно мне все рассказала, с того момента, откуда ты знаешь Лизоньку, родную мать Танечки, как попала она к тебе, и все, все, все. И то, как ты познакомилась с Марком.

– Хорошо! – согласилась Юлька. – Но это очень длинная история. Я все расскажу, но мне нужно покормить Танечку.

Юлька поднялась.

– Нет! Не выходи. Я позвоню, вызову Жозефину сюда, она принесет все, что нужно для Танечки и нам перекусить.

– Если вы боитесь меня выпустить из комнаты, то где гарантия, что нам в комнату не принесут отравленную пищу? И неужели вы думаете, что Юстину убили по ошибке? Что действительно хотели убить меня? Если это так, то я тем более не могу доверить кому-то готовить для нас пищу. Хотя самое страшное сейчас для нас запаниковать. Тогда перестанем верить друг другу, но нужно и обезопасить себя по максимуму. Необходимо обо всем подумать, но прежде давайте спустимся вниз, и я приготовлю нам чай, а Танечке кашку. И там же на кухне поедим.

– А комнату закроем, хотя для тех, кто может входить не в дверь, это не препятствие, – проговорила Мария Игнатьевна, замыкая дверь.

– Что вы имеете в виду? – тут же отозвалась Юлька.

– Потом поговорим, – приложила палец к губам хозяйка дома. И Юлька невольно оглянулась, но никого не было видно в тускло освещенном коридоре.

«Что там дальше? Что за комнаты? Кто в них живет?» – подумала Юлька.

Она не пыталась даже узнать больше того, что видела. Все время, которое она находилась тут, Юлька посвящала своей девочке, и больше ее ничто не интересовало. А теперь она пожалела, что так мало знает. Что некоторых обитателей дома видела всего несколько раз и никогда не спрашивала, не интересовалась, кто этот или тот человек.