– Прошу прощения, – протянул он, не в силах устоять, – но кажется, что меня ограбили.

– Если это один из ваших партнеров, то мы найдем и их тоже. И мы увидим, будете ли вы так же шутить, когда предстанете перед судом – или когда на вашей шее окажется веревка, мистер Уоринг. Доброго вечера.

Трое мужчин вышли и Салливан, согнув колени, опустился на холодный каменный пол. Это не имело смысла. Они нашли комнату. Неужели это Брэм? Его друг – единственный, кто знал о его действиях, кроме Изабель и ее брата. Но Брэм не стал бы топтаться в остальной части дома.

Ледяная дрожь пробежала по его спине. Тибби. Она поехала в его коттедж и забрала все вещи, которые могла посчитать крадеными. Она была там, когда сыщики с Боу-стрит направлялись в его дом. Если бы они застали ее внутри…

Это должно прекратиться. Салливан восхищался ее смелостью, а ее верность ошеломила и совершенно посрамила его. Но, как сказал бы Брэм, его дело обречено на провал. Ей нужно держаться как можно дальше от него. А еще лучше, если Изабель без колебаний присоединится к растущей группе сплетников, которые уже приговорили его.

Конечно, он потеряет ее, но опять-таки она никогда по-настоящему не принадлежала ему. Салливан закрыл глаза. Придет ли она на его повешение? Если он увидит там Изабель, то это может придать ему сил. Господи Боже. Вскоре после повешения наличие у него сил не будет иметь никакого значения, и Салливан не хотел, чтобы она видела это. Никогда.

В конце концов, нет никаких сомнений в том, что его признают виновным. Салливан действительно совершил те преступления, в которых его собираются обвинить. Его единственной защитой был расчет на то, что Данстон и его отродье никогда не донесут на него. Очевидно, он не добавил в свои расчеты Изабель Чалси или тот факт, что Тилден будет ухаживать на ней. Кажется, ревность оказалась сильнее чести.

Он мимолетно улыбнулся. Итак, ему наконец-то удалось заставить своего привилегированного сводного брата ревновать. Это уже кое-что, предположил Уоринг, даже если в конце оно будет стоить ему жизни.

Дверь в конце коридора задребезжала и открылась. Салливан проигнорировал это; они полночи пытались чего-то добиться от него этим так называемым допросом. Теперь шанс мог выпасть какому-то другому бедолаге.

Однако когда примерно дюжина заключенных в камерах вокруг него начали свистеть, Салливан открыл глаза. Что бы ни происходило, это выходило за рамки обычного. Один из тюремных стражников, тяжело ступая, остановился напротив его камеры.

– К тебе посетитель. Поднимайся.

Вероятно, это Данстон пришел поглумиться.

– Спасибо, мне и здесь очень удобно, – ответил он, откидывая голову назад и снова закрывая глаза.

– Салливан, – прошептал женский голос, и цитрусовый запах донесся до него поверх окружающего зловония.

Он вскочил на ноги.

Фигура с другой стороны металлической решетки была закутана в тяжелый темный плащ, но определенно принадлежала женщине. И все еще держа в памяти те преимущества, которые Изабель получит, если будет держаться подальше от него, он зашагал к передней части камеры, беспомощный, словно мотылек перед светом лампы.

– Какого черта ты здесь делаешь? – хрипло прошептал он в ответ, его голос дрожал.

– Я хотела увидеть тебя. – Изабель начала снимать капюшон.

Салливан быстро протянул руку через решетку и снова натянул капюшон ей на головы, скрывая ее лицо от остальных обитателей этого коридора.

– Ты не можешь находиться здесь, – проговорил он тем же тихим голосом, что и она.

– Очевидно, могу.

– Это опасно, Изабель. Как же ты все-таки сумела попасть сюда? – Он побледнел. – Ты ведь не приехала верхом, нет? Если Зефир испугалась бы, то ты могла бы…

– Шшш. – Она прижала обтянутые перчаткой пальцы к его губам. – Я не приехала верхом. – Отняв руку до того, как он смог схватить ее, Изабель жестом указала в сторону коридора на еще одну закутанную в плащ фигуру, выше и полнее ее, которая двигалась к их направлении.

– Кто это?

– Мой отец.

– Твой… – Он умолк, ошеломленный. – Милорд.

– Мистер Уоринг.

– Милорд, вы должны немедленно увести ее отсюда. Пожалуйста. Если кто-то увидит, что она пришла сюда навестить меня, то ничто не поможет сохранить ее репутацию.

– О, я знаю об этом. И поверьте мне, мы пытались сделать все, чтобы убедить Изабель в этом, разве что только не заперли ее в спальне. – Маркиз снова отошел на несколько шагов по коридору, очевидно, желая предоставить им немного уединения.

Значит, остался только Салливан, чтобы заставить ее образумиться.

– Не упрямься, Изабель. Неужели ты не осознаешь, что с тобой произойдет? Ты любишь танцевать. Тебя никогда больше не пригласят на та…

– Сегодня вечером я посетила бал у Фонтейнов, – прервала она, снова протянув руку через решетку, чтобы ухватиться за перед его рубашки. – Я вообще не танцевала, за исключением того случая, когда лорд Брэмуэлл пригласил меня на вальс. О, и Филлип приглашал меня на контрданс. И еще папа.