Впрочем, Знайки рядом не было, и послание до него не дошло. Да и не научника это проблема. А целиком и полностью – командира обоймы. Только ему и принимать решение. И ответственность – тоже.

Так. Ладно. Серега, стянув шлем, подставил разгоряченное лицо сквозняку из глубины галереи. Ладно. Как можно избежать резни? Попробовать аккуратно выдавить их из цеха, продавить дальше… Ведь в отхожую комнату они другим коридором попадают – значит есть второй выход. Надавить, чуть подождать, пока сгребут в охапку детишек и инвалидов, уберутся – и после уже входить. Забрать сколько нужно – и дальше своей дорогой. Можно попытаться… Но еще неизвестно, пойдет ли по плану. А если они дуром на стволы рванут? А если защищать припас будут до последнего? А если?.. Да куча неучтенных факторов! И здесь Серега вдруг сообразил, что, выискивая варианты, он просто пытается найти компромисс со своей совестью.

Да только не было компромисса.

И – снова мысль. Не получится ли так, что пока большая часть племени будет держать позиции – меньшая, хоть те же бабы и детишки, эвакуируют матчасть? Куда ведут переходы из цеха? Как глубоко ныряют? Аборигены знают местность, могут укрыть так, что вовек не найдешь! И одно только это соображение перечеркивало все его намерения как-то смягчить участь племени. Бить нужно сразу и с гарантией.

Он стоял в темноте, слушая своим мысли, снова проговаривая то, что уже решил ранее, выискивая иные варианты… и понимал, что их нет. Ресурсы, которых нет у обоймы, лежат в цеху. И эта ответственность – полностью его. Командира. Ребята всего лишь исполнители, рядовые бойцы. И даже совершив это деяние – отвратительное со всех сторон, с какой ни погляди – они всегда смогут успокоить себя. Выполнял приказ. А командир – отдает этот приказ. Берет ответственность и взваливает на свои плечи.

– Карбофос – Злодею… – нажав тангенту, медленно проговорил Серега. Прежде чем отдать приказ, нужно было объяснить ребятам ситуацию. Разговор предстоял нелегкий. И – где-то в самой глубине души он отчаянно надеялся на это – может, разделить и ответственность… – Снимай людей. Отходим. Будет разговор…

Отошли к тому же узлу, где ночевали накануне – ближе ветвления отсутствовали. Пока пятились, бойцы недоумевающе переглядывались, а Знайка так и вовсе вцепился как клещ – но Серега молчал. Мыслей под черепушку набилось много, все сплошь тяжелые, и он пытался сейчас сформулировать в голове объяснение. Не хотелось вот так сразу рубить с плеча.

Пришлось. Раскидал видео на планшетники, дал каждому всмотреться. Растолковал и ситуацию, и перспективы, и решение… Молчание, встретившее его слова, было долгим. Расклады пакостнее некуда. И он, переводя взгляд с одного на другого, пытался понять сейчас их мысли.

– Я не пытаюсь разделить ответственность… – подытожил он. Врал отчаянно, голосок в самой глубине пронзительно вопил о другом и заткнуть его не получалось. – Я просто готовлю вас. Вариантов нет. Приказ будет однозначным. И я хочу услышать ответ каждого. Готовы ли? Сможете?..

– Самое поганое то, что там дети, – в тишине, тяжелым плотным киселем висящей в комнате, медленно проговорил Злодей. – Это же человеческое в себе придется задавить…

– Нелегко… – глядя в сторону, пробормотал Маньяк. – Но… раз надо…

– Выхода все равно нет… – вздохнул Шпион.

– Я понимаю, что сам себя потом сожру… но я готов, – твердо сказал Знайка. – Командир разъяснил четко: или – или. И главное это… жреца в живых оставьте! Для науки! Он много сможет рассказать…

– Наука требует жертв? – глядя на Илью, спросил Хенкель. Лицо у него кривилось, будто горькую таблетку проглотил. – Страшный вы народ, научники, – он вздохнул. – Братва… Командир… Я не знаю. Я понимаю необходимость… но не знаю, смогу ли. Мужики – ладно. Даже и бабы ихние… Но если ребенок под ствол вылезет…

– Я не смогу, – пробасил Дровосек. – Я как подумаю – у меня сразу Кирюха перед глазами. Такой же пацан. А те… они же еще мельче! Да, аборигены одичавшие, – но люди же! Дети… И просто так… под корень… всех… не смогу я, командир. Хоть режь.

– Никто не говорит, что детей тоже придется, – мрачно сказал Серега. Он избегал этого слова, но смысл понятен был и без того. – Ребенка никто не сможет. Вытянем на себя сначала взрослое население. И будем надеяться, что мелкие разбегутся. А скорее – их сразу дальше утащат. Не придется нам… Но уж со взрослым медлить нельзя. Кучу растащить могут. Бьем, сразу и обезопашиваем, занимаем позиции, чтоб никто не подошел.

– Я против, – подал голос Гришка. – Я еще вчера сказал и продолжаю настаивать – нужно сворачиваться. Все. Аут. Экспедиция окончена. Вот именно теперь – самое время. Мочить дозорного и ходу мимо цеха. Если так – сможем пройти, хоть и зацепим. На скорости. А там отстреляемся… Не нужна нам эта куча. Ну ей-богу не нужна…

– Соглашусь с Букашем, – кивнул Медоед. – Теперь – соглашусь. Я тоже не смогу детей… Проскочим! Уйдем на нижние! Контроллеры тут шляются, нарвемся, отстреляем… Ведь чтоб спуститься – наших остатков достаточно! Протянем!

– Командир четко перспективы обозначил, – хмурясь, отрубил Один. – Боезапас еще есть, но остального минимум. Два-три дня. Провиант под ноль, топливники пусты, электроника проживет недолго. Потом – тьма. И вы знаете, что это значит.

– Да что там говорить… – вздохнул Енот. – Матчасть жизненно необходима. Вряд ли кто из нас сможет выстрелить в ребенка – но я надеюсь, они сразу в дальних коридорах укроются. Я же видел цех. Пути отхода есть, мы не перекрываем. Инстинкт погонит, в конце концов…