Шрифт:
Впрочем, иногда и простые телесные утехи – отличное лекарство от грусти. Надо бы сказать Высочеству. Вдруг да поможет?
– Ну-ка отойди! – Шуна бесцеремонно оттолкнула меня от кучки с припасами, над которой я сидел, гадая, что из этого можно приготовить так, чтобы было съедобно. – Лучше уж я сама.
Я отодвинулся в сторонку и посмотрел на нее с интересом.
– С каких это пор ты решила стать нам кухаркой?
– Да знаю я, как вы готовите. У таких укхы точно ничего доброго не выйдет.
И принялась разбирать продукты, не обращая больше на меня никакого внимания. Она двигала руками ловко и быстро, хотя мой плащ был ей здорово велик и, должно быть, немного мешал. При свете дня похитительница наших лошадей оказалась еще мельче, чем я думал. Если бы Высочество правда приложил ее своим сапогом, она бы вовсе могла не разогнуться.
– Я не слышал, как ты встала...
– Много ты вообще слышишь, колдун с севера!
– Да побольше, чем другие, – честно сказал я. Годы слепоты обострили мой слух до предела, так что я и правда был удивлен тем, как беззвучно она подкралась. И перевел разговор в другое русло: – А я думал, ты ночью к Фарру перекатишься...
– Что-то забоялась. Уж больно он мрачный. Это твой братец на меня вызверился или он всегда такой?
– Да нет... не всегда. А почему ты вообще решила, что мы братья?
– А разве нет?
Я смолчал. Долго было объяснять.
– Как думаешь, прибьет он меня, если я к нему вот так залезу?
Хороший вопрос. Прежде я бы точно сказал «нет», но после вчерашнего удара под ребра уже имел некоторые сомнения в способности Высочества держать себя в руках. Не так-то сильно он от меня и отличался, если вдуматься...
– Скорее нет, чем да. Вчера ведь не прибил. Но вообще-то он не любит, когда к нему лезут без спросу. Впрочем... попытайся! От тебя не убудет. Можешь, вон, хоть прямо сейчас попробовать. вдруг да отлегчит ему. А я пойду прогуляюсь, если что...
Шуна раскрыла рот, чтоб ответить, когда с другой стороны костра донесся сердитый голос:
– Заткнитесь оба! – Фарр выбрался из-под плаща, всклокоченный, хмурый, со смешной красной полосой от замятой ткани через весь лоб. Сразу видно, как упал – так и уснул. Он смотрел на меня со странной смесью обиды и злости: – Я ведь просил тебя присмотреть за ней. Мало тебе одного раза, да? Еще захотел пешком пройтись? Или все мозги в штаны стекли?
– А сам-то! – парировал я. – Небось, уснул крепче, чем еж зимой. Или тебе завидно?
– Было бы чему завидовать... – Фарр огляделся, желая убедиться, что наши лошади на месте. Те, конечно же, спокойно паслись чуть поодаль и не думали никуда исчезать. – Ты стал такой беспечный, Ли! Как ребенок! Якшаешься с этой шлюхой...
– Э! Э! Полегче! – воскликнула Шуна, взмахивая деревянной ложкой, которой мешала в котелке. – Я тебе не шлюха, верзила! Шлюхи делают свое грязное дело за деньги, а я – исключительно для радости! Вот тебе бы точно не помешало немного развлечься. Ты рожу-то свою давно в отражении видел? От нее любое молоко сквасится на подлете!
– Сгинь, – ответил Фарр, разминая отлежанную шею. И обернулся ко мне: – Когда закончите тут миловаться, собирай все и поедем. Хочу засветло добраться до Темного перевала. Мы и так задержались из-за этой...
Он говорил так, словно мы и правда спешили куда-то...
– На кой вам Темный перевал? – с удивлением спросила Шуна. – Туда умные люди по доброй воле не ходят.
Фарр не удостоил ее ответом. Даже не взглянул в сторону воровки.
– Ладно, – сказал я. – Было бы тут чего собирать... Но без завтрака точно никуда не двинусь. Не все такие двужильные, как ты.
Шуна смотрела в котелок с таким выражением лица, словно решала самую важную задачу в своей жизни, а не похлебку варила.
– Эй, колдуны! – она обернулась к нам, кусая губы. – Возьмите меня с собой!
У Фарра дернулось лицо.
А я почти даже и не удивился.
– Нет, – отрезал Высочество.
– Ладно, – сказал я.
После этого мы посмотрели друг на друга так, что воздух между нами тихо заскрежетал.
«Зачем нам эта шлюха?» – четко услышал я его горестный возглас в своей голове.
«Да она же сдохнет тут одна, придурок! Ты что, ослеп? Не видишь, у нее ни ножа, ни плаща, ничего нет!»
Фарр вздохнул тяжело и опустился обратно на землю, обхватив голову руками.
– Только до ближайшего становища, – сказал он ледяным, как зимняя ночь голосом. – И поедет эта хорьчиха на твоей лошади.
– Хорошо, – легко согласился я. Дни стали совсем холодными, и чьи-то теплые объятия могли быть только кстати. – Хватит уже злиться, братец. Эту хорьчиху зовут Шуна, и она отлично умеет готовить. Гораздо лучше, чем ты.