— Прежде чем говорить о человеке за его спиной, убедись, что он не стоит позади тебя, Себастьян.

Он вздохнул и выпустил воздух, надув щеки. Потом взъерошил волосы, провел ладонями по лицу и заговорил:

— Зоя, ты…

Женский вопль прервал его, и мы дуэтом повернули головы на звук.

— Что за…? — Себастьян рванул в сторону крика, который уже стих.

Это было совсем рядом. В моем номере.

Мари!

Не думая, я побежала следом за Эскалантом. Ужасный, леденящий душу страх сковал меня изнутри. Предчувствие неизбежной беды с утроенной скоростью овладевало мной.

Дверь заперта. Пару мощных ударов Себастьяна плечом, и мы влетели в комнату.

Никого. Открытая балконная дверь впускала ветер, который шевелил тяжелые портьеры. Мое секундное облегчение сменилось новым приступом ужаса в тот момент, как я услышала новые крики. Нескольких женских голосов, которые доносились с улицы. Я двинулась следом за Себастьяном к перилам балкона.

— Звони в «скорую». Быстро! — на ходу приказал он и выбежал из номера.

Внизу на асфальте, в темно-красной луже собственной крови, с неестественно изогнутыми руками и ногами, лежала Мария.

Молодая красивая девушка по имени Мария поссорилась с любимым мужем и решила покончить жизнь самоубийством. Она выбросилась из окна отеля, где проходила свадьба ее лучшей подруги.

Из всех абсурдных, дико-нелепых и фантастически невозможных объяснений, который мне приходилось слышать, именно это, бесспорно, обрело первенство.

Да разве такое может быть?! Все, кто хотя бы словом обмолвился с этой лучезарной и доброй девочкой, хором твердили: «Нет!».

Полиция допрашивала по очереди каждого из гостей. Мой номер опечатали желтыми лентами, обозначив его местом преступления. Я последняя, с кем общалась Мария, поэтому полицейские говорили со мной дольше остальных.

Я отвечала на вопросы уставшего детектива, который был явно настроен на скорейшее завершение дела по факту попытки самоубийства.

Да, попытки. Неудавшейся. Пока.

Находясь в больнице карликового государства Монако, я никак не могла избавиться от мрачных мыслей. Я ждала приговора врачей в компании Ксавьера и Адриана, опустошенная, переполненная горькими мыслями и предположениями, ведь больше часа медики боролись за жизнь Марии.

Трагедия — худшее, что могло произойти на свадьбе. Нам с трудом удалось уговорить Латти принять успокоительное и остаться в отеле. Я дала ей слово дождаться новостей от докторов. Честно признаться, я и без обещания находилась бы здесь.

Виктор остался с женой, а его брат вызвался ехать с нами, как и Ксавьер. Последний молил прощения у Адриана и, казалось, чувствовал себя виноватым не меньше его.

Бледный Эйд словно находился в вакууме. Он почти не говорил. Смотрел в одну точку и молчал. Я, вместе с остальными, с опаской поглядывала на него.

Большой диван, обтянутый кремовой искусственной кожей, стал для нас убежищем в зале ожидания отделения интенсивной терапии. Молчание нашей компании лишь изредка прерывалось тихой беседой врачей, которые проходили мимо.

Часы показывали полночь. Устав от неизвестности и гнетущей тишины, я отправилась на поиски кофейного автомата или какого-нибудь круглосуточного пункта продажи напитков и еды.

Я вернулась, как мне показалось, слишком быстро и протянула один из трех бумажных стаканов Ксавьеру.

— Спасибо, детка! — машинально бросил тот, принимая порцию кофеина.

— Эйд? — тихо позвала я, присев на корточки рядом с ним. — Возьми кофе, пожалуйста.

Его невидящий взгляд медленно переместился на мое лицо. Безмолвно, он взял стаканчик, лишь кивнув в знак благодарности. Мое волнение за него усилилось. Он сделал глоток и снова вернулся в прежнюю отрешенную позу.

Себастьян отсутствовал. Наверное, уехал в отель.

Сжимая ненавистный напиток, я отошла к окну в другом конце коридора. Темная ночь поглотила город, и только яркие беззаботные огни, пробиваясь сквозь мглу, говорили, что жизнь продолжается. И даже среди тысяч жизней этого маленького государства одна человеческая судьба мало кого волнует.

Я скривилась, сделав глоток нелюбимого напитка из кофейного автомата.

— Я думал, ты не пьешь кофе, — раздался за моей спиной голос Себастьяна Эскаланта.

Вздрогнув, я обернулась. Он стоял рядом со мной, все в том же смокинге и без галстука, засунув руки в карманы. Морщинки на его лбу сейчас упрямо твердили о хмуром и напряженном настроении.

— Здесь не делают чай, — ответила я и снова отвернулась к окну.

— Как ты? — встал он слева от меня.

— Лучше, чем Мари. И не хуже, чем Латти, — вздохнув, ответила я.