– Помоги, помоги… – шептала, чуть раскачиваясь, пытаясь соединиться с чужеродным сознанием внутри себя. С этой землей. С воздухом, что нес ароматы мокрого луга, терпкой хвои, сырости…

Воспоминания хлынули в меня так резко, что я не упала лишь чудом – Елисей все еще придерживал со спины. Обрывки фраз, голоса, мужской смех, женские вскрики… Не боли – восторга. Снова смех, на этот раз девичий.

«Прекращайте, графиня! Неужели вас не учили танцевать? Вы в четвертый раз наступили на мою ногу…»

«Что, ваше высочество, непривычно?..» – искристо хохотала девушка.

Они танцевали. Кружились по пустой зале, залитой светом дорогих люстр. Будто были совершенно одни в целом мире. Бирюзовые глаза напротив сияли восхищением: как бы язвителен он ни был, мужчина любовался партнершей.

«Вам идет голубое…»

«А вам идет улыбка. Почаще ее носите, ваше…»

Яркая, красивая сцена оборвалась на середине, и я оказалась в сером, унылом дне. Аврора плакала, разбивая сырую землю кулаками. Сверху лил дождь. Она что-то бормотала, выводя в грязи незнакомые символы, и я машинально начала за ней повторять.

– Я, графиня Воронцова, единственная хозяйка этой земли… заклинаю ее пространством… временем… своим даром и духом… – словно в трансе шептала я, едва себя осознавая. – Запрещаю духу Августуса Блэра, крови Августуса Блэра, плоти Августуса Блэра… Любому, кто подчинен Августусу Блэру… Любому, кто прикреплен к роду Блэров… Касаться земли, находящейся в моем владении. Вдыхать воздух, находящийся в моем владении. Притрагиваться к воде, находящейся в моем владении. Судьба свидетель моему завету – да будет так!

Ладони начало покалывать, от них потянулись ручейки искр, разрезая ярким светом серый туман. Освобождая от его гнета поле перед Академией. Всполохи магии заплясали по траве, разбегаясь в разные стороны. Неся с собой волю Авроры. Изгоняя навязчивый шепот Блэра, так и норовивший просочиться в мысли. Влезть под кожу.

Туман растворялся, небо очищалось. Из-за облаков лениво показалось бледное солнце. Воздух передо мной будто бы уплотнился, его стало тяжелее вдыхать. Трава приподнялась, лес зашумел…

– Это высшая магия, Ани? Высшая, тролль дери, магия?! – орал Дорохов над ухом, возбужденно тряся меня за плечи.

– Вроде того, да… – я устало подняла глаза. Меня шатало и подташнивало, словно я только что незаметно для себя опустошила весь резерв. Скорее всего, так оно и было – даже язык не слушался. – Кажется, я активировала древнюю защиту частной территории… Августус и его обезволенное войско не смогут войти… Сюда…

Дорохов резко выдохнул, уселся рядом со мной и притянул к себе, судорожно сжимая.

– Надо как-то сообщить Андрею… – я вяло дернула плечиком, намекая, что расслабляться рано. – И Осворту, и миротворцам… Что можно отходить к Академии… Ты умеешь отправлять теле-маго-граммы? Я так и не научилась…

– Сейчас, сеньорита. Сейчас… – Елисей принялся закручивать в воздухе картонки, исписанные аккуратным, магически идеальным почерком.

– Арчи… Арчи… – шептала в воздух, надеясь, что ламбикур где-то поблизости и услышит. – Где носит твой лохматый зад?..

– Поднимайся, Ани, – Елисей дернул меня вверх. Я пошатнулась и тряпичной куклой упала ему на грудь. Хорошо, что Андрей не видит. Не ровен час, убил бы обоих. – Держу, сеньорита. Держу крепко. Пойдем. Надеюсь, твой крестный уже расчистил путь…

– Где Артур? – я поглядела на Елисея, потонув в прозрачном свечении глаз. Какие они у него все-таки странные.

– Я видел его у входа в Академию, когда выбегал. Ректор с госпожой Карамзиной и Мартой дрались с несколькими старыми типами в балахонах. Должны были уже справиться… Эй, что с тобой? Ты побелела, Ани!..

Я схватилась за живот, который прорезало жуткой болью, и стала оседать на землю.

– Больно, – прошептала пересохшими губами, хватаясь за его рубашку. – Н-надо п-прилечь…

– Ладно. Ложись тут, – он опустил меня на какие-то мягкие низкорослые кусты. Из них тут же вылезла обеспокоенная мордочка пухлого сабера и ткнулась влажным носом в мою ладонь.

Муть поднималась к горлу, в глазах темнело. Кожу под браслетом предупреждающе обожгло… Так, словно мне и за активированным заслоном грозила серьезная опасность.

А потом я провалилась в темноту.

Глава 18. Потерянное

Боль все не проходила, отдаваясь в каждой мышце. Даже в нахлынувшей темноте я продолжала ее ощущать. Она удерживала меня на границе сознания.