– Да уж, повезло тебе!
– угрюмо пробормотал профессор Серов, устало глядя на пришедшего в сознание подполковника.
– Живучий ты, однако!

– Не твоими заботами...
– проворчал Шевченко, с трудом разлепив зубы.

– А вот тут ты ошибаешься!
– хмыкнул тот, читая какой-то листок исписанный замысловатыми трехэтажными формулами.
– Сыворотка, что вколол тебе Германов, спасла тебе жизнь! И думаю, что не один раз.

– И что?

– А то, что я был одним из создателей той самой голубой сыворотки. Правда, тогда она ещё не была голубой.

– Наверное, синей?
– скривившись, произнёс подполковник, косо глядя на профессора.

– Именно, синей! Ну да, ты тогда был начальником... Но что-то я ни разу не слышал, чтобы ты интересовался ходом создания сыворотки.
– Серов поменялся в лице и с некоторым презрением продолжил.
– Ну, не сволочь ты после этого? Ведь это же ты выкрал её из лаборатории! Не Германов, да?

– Нет, не Германов.
– медленно, через силу проговорил Олег Анатольевич.
– Этот недотепа не решился лезть в охраняемую лабораторию. Поэтому, пришлось идти мне.

– Ясно!
– профессор выдохнул, а затем спокойно и без всякой агрессии спросил.
– И законсервировал нас тоже ты?

– Да. Я уже объяснил почему.

– Угу, угу... Ну а скажи мне, почему сыворотка с синего поменяла цвет на голубой? Что вы с ней сотворили?

– Я протащил её на себе через экспериментальную установку в испытательной зоне. Той, что совмещала в себе несколько типов радиационного излучения. Не знаю, что там с ней произошло... Но она спасла мою шкуру.

– Чего?
– профессор аж подскочил на месте.
– Серьезно? Нет, не верю. Не может быть!

– Может! Я тогда чуть не сдох от острой лучевой болезни.
– Шевченко говорил медленно, через силу.
– А после того, как Германов вколол её мне, последствия облучения как рукой сняло.

– О!
– только и произнес профессор, и вдруг принялся рыться в огромной стопке бумаг, больше напоминающей поддон для подготовленной к переработке макулатуры.
– Я должен все проверить! А кстати, побочные эффекты были?

– Были. Но о них я не хочу говорить. Лучше скажи, что какого черта я лежу тут опутанный этими проводами?

– Коньяка захотелось?
– криво усмехнулся Серов.
– Ну так не стоит. Видишь ли, вся наша химия, которой ты себя пичкал... Перестроила весь организм. Теперь для тебя алкоголь, это яд. Тебя спасла лишь та самая сыворотка.

– А как же Максим?

– У него все иначе. Германов модифицировал её, правда как и с каким успехом я могу лишь предполагать. Но полученная от тебя информация очень полезна.

– Что-то мне не нравится блеск в твоих глазах... Что ты задумал?
– прищурился подполковник.
– Хочешь воспроизвести сыворотку?

– Может быть.

– А зачем?

– В смысле зачем?

– Чистых образцов у тебя все равно нет, а больше исходников не существует! Да и условия радиационного облучения ты вряд ли воссоздашь!

– Ошибаешься!
– хитро усмехнулся профессор Серов и куда-то заторопился.
– Ты вот что, полежи пока. Наберись сил, а мы с тобой ещё поговорим!

Профессор подхватил со стола кипы исписанных листов, сунул пистолет в карман и двинулся к выходу.

– Когда же я уже сдохну?
– устало вздохнул подполковник, закрыв глаза.

Вдруг, где-то далеко снаружи, что-то взорвалось. Свет мигнул и потух. С некоторым опозданием загорелась красная лампа дежурного освещения.

Профессор Серов, узнав что у подполковника в крови присутствует та же самая сыворотка что и у меня, проявил неожиданный интерес. Скат и Андрей оперативно перенесли Олега Анатольевича в какую-то отдельную лабораторию. Быстро сменив гнев на милость, он весьма шустро принялся проделывать над телом подполковника различные манипуляции, активно применяя какие-то сложные и совершенно неизвестные нам приборы и устройства. Когда в ход пошла электротерапия, я не выдержал и заявил:

– Профессор, вы же не собираетесь таким образом избавиться от подполковника?

Серов, словно только сейчас вспомнив о нашем присутствии, как-то подозрительно занервничал, а после настоятельно, в принудительном порядке рекомендовал покинуть лабораторию.

Прошло несколько часов с тех пор, как подполковника Шевченко доставили в лабораторию, но оттуда так никто и не вышел. К слову сказать, помещение в котором профессор оказывал помощь подполковнику, вопреки моим ожиданиям, оказалось совсем не тем, в котором находился автоклав и собственно тело профессора Трубникова. Это натолкнуло меня на мысль о том, что даже несмотря на произошедшую здесь аварию и обрушение части комплекса, многие лаборатории уцелели, а из некоторых просто перенесли оборудование в другие помещения. Да и чего греха таить, количество этих лабораторий просто поражало. Я даже представить не могу, сколько и в каких проектах и направлениях работали эти ученые, фактически запертые глубоко под землей. И хотя сам профессор заикнулся о том, что основных проектов было всего пять, мне показалось что их тут было гораздо больше. А быть может, учитывая огромный потенциал, многие из ученых работали над собственными, порой совершенно чудовищными проектами.