Он намыливает мне бедро и поливает из душа. Моргает длинными ресницами.

— А, понимаю, — говорит и обливает мое второе бедро туалетной водой, трет ладонью.

Чувствую, как задрожала его рука, вижу, как вытянулось лицо, а еще появилось что-то похожее на ужас в его глазах.

— Это же не татуировка?!

— Конечно, нет! — смеюсь.

Мне весело. Он понемногу тоже начинает улыбаться. Любимый мой.

— Когда же я увижу тебя настоящую?

— Завтра.

— Только завтра!.. — он заарканивает меня полотенцем и притягивает к себе. — Я должен купить тебе билет, принеси документы пораньше, лучше до обеда. Ты же сможешь? И сама приходи.

Он прильнул к моим губам. Полотенце падает…

— Прелестно! — раздается резкий голос за его спиной.

Мы одновременно вздрагиваем. Картинно облокотясь о дверной проем, на нас смотрит Анна Филипповна, шефова мадам. К чести Саши, он еще крепче обнимает меня и заслоняет собой. Сколько не тянет шею беспардонная дама, пытаясь зайти то справа, то слева, ей немногое удается увидеть за его широкой спиной.

— Выйдите! — гневно бросает он.

Меня просто распирает радость за себя и за него.

— Ты хоть бы двери запирал, когда трахаешься с туземками, зятек! Любящий муж и нежный отец в одном лице, широкая душа!

Зятек?! Я обмерла. Так ОН — муж той самой Светы, о которой мне столько с отцовским тщеславием рассказывал шеф! Отец Сереженьки! Боже мой, как тесен мир! Что же я натворила?!

Выскальзываю из дорогих объятий, прикрываюсь полотенцем и сбегаю, поднырнув под руку мадам.

— Не пущу! — слышу сзади вопль жены шефа и разъяренный рык Саши.

Их голоса так и звенят у меня в ушах, когда я, рыдая как малолетка, катаюсь по кровати в своем номере. Я знаю, что пропала. Убедилась, что не заслуживаю счастья. Даже ворованного. Никогда! Я не создана для любви.

Было очень светло, когда я пришла в себя. Горе чуть притупилось. Я отчетливо поняла, что не смогу настолько подло поступить с Евгением. Так как Саша не успел узнать, кто я, ему ничего не останется, как только вернуться к жене, и скоро он забудет о приключении, случившемся с ним в далекой стране.

А мне вообще не следует пытаться изменить что-то в своей личной жизни. Один раз поддалась чувству, понадеялась обмануть судьбу, и что из этого вышло?! Как я смогу теперь пройти мимо НЕГО?! Да я сгорю, умру на месте! А шеф? Разве я смогу принимать его чувства, как раньше?!

«Я должна уволиться из фирмы, — говорю себе, — сразу как прилечу. Придумаю что-нибудь».

Плетусь в ванную, отметив, что ненужная больше краска еще не выцвела. Тоска сдавила горло так, что я и не пикнула, вставая под ледяной душ. Полностью собранная к самолету, я хожу, сажусь, лежу, предаваясь безрадостным мыслям, ожидая, когда смогу напудриться и выйти.

В очередной раз гляжу на часы на телефоне, рядом с размещенной на экране фотографией моих единственных близких людей — мамы и Кати. Полпятого. Кажется, что часы торопятся: не может быть, чтобы уже было так поздно.

Проверяю время по местному телефону, пересчитав услышанное число на английском по пальцам: правильно! Через три с половиной часа вылет. А проклятая краска еще не побледнела. Неужели перепутала дни? Копаюсь в чемодане, достаю квитанции салона, — вроде бы все так. После первого раза — зеленой квитанции — побледнело почти через двое суток, после желтой — самую малость позже, а после красной прошло уже…

Наташа

Филиппины. Почти месяц спустя

Позднее утро. Выхожу на улицу с опаской. Но город опять сделался благопристойной и благоухающей натуральными ароматизаторами туристической столицей. Похоже, ежедневно на утренней зорьке нужные улицы отдраивает армия уборщиков.

Чувствую себя не лучшим образом из-за практически бессонной ночи. Поэтому сегодня не бросаюсь сломя голову в очередной бар, а принимаюсь детально изучать наружный облик заведений. Прохаживаюсь по улице примерно до того места, что и вчера, и неожиданно до меня доходит, что знак (или логотип, символ, герб) компаний на вывесках то и дело повторяется.

То есть вчера меня, свеженькую платежеспособную иностранку как глупую ослицу водили друг к дружке сотрудники одной-двух фирм! Водили, прекрасно зная, что Марины там нет и быть не может! Наверное, и благодарность брали с коллег за то, что привели меня! А мое время и деньги уходят… Ох, как это плохо, ох, как хочется выместить хоть на ком-то досаду или даже надавать по лбу самой себе! Не люблю, когда меня обманывают, очень не хочу становиться злой и излишне прагматичной.

Впредь буду умнее. Надо настаивать на беседе с хозяевами компаний, — босс должен знать все. И стану соединять расспросы, а значит, и затраты с завтраком, обедом и ранним ужином. И торговаться буду! Возвращаюсь к своей гостинице и иду, минуя ее, в противоположную сторону улицы — к морю. Иногда захожу в заведения и еще реже фотографирую то, над чем собираюсь основательно подумать потом.