Кэллиэн вдруг устремил на нее проницательный взгляд, но ничего не сказал, задумчиво рассматривая ее в свете свечей и камина.

– Почему вы на меня так смотрите? – Инерис одновременно растерялась и смутилась, потупила взгляд, сложив руки на коленях.

– Вообще-то князь не так уж и неправ, – вдруг произнес он.

Девушка так удивилась, что молча уставилась на мага, не зная, что ответить.

– Ты красивая, Инерис, – прямолинейно произнес он.

И так просто, спокойно и прямолинейно он сказал об этом, что Инерис почему-то поверила – и смутилась еще больше. «Ты красивая». "Ты"... Не леди-наследница, а просто Инерис…

Слышать это было очень странно – и очень приятно. Особенно от него. Потому что Кэллиэн сам признался не так давно, что ему неприятно ей лгать и он не хочет этого делать. А значит, в его слова можно поверить...

И от этого неловко вдвойне!

– Чего вы теряетесь? – Кэллиэн, не извиняясь, вернулся к прежнему обращению, показывая, что не оговорился. – Инерис, вам что, раньше не говорили ничего подобного?

Как бы объяснить?..

– Ну… просто так, без причины – нет… – неловко проговорила она, не поднимая головы. Встречаться взглядом с насмешливыми синими глазами не хотелось.

– Поясните, – коротко велел Кэллиэн.

Вот кто из них придворный маг, а кто – наследница автономии, а?! Но одергивать его Инерис не собиралась.

– Ну… на приемах это вполне естественно и даже ожидается, все ведь говорят дамам комплименты, даже если девушка на самом деле некрасива. На балах то же самое. На официальных мероприятиях подобных вещей обычно не произносят, это расценивается как тонкое оскорбление, намек на то, что женщина может как максимум украсить собой зал – князь, кстати, так и поступил в нашу первую встречу. И да, мне, конечно, говорили подобные вещи… но кто бы рискнул сказать наследнице нечто иное? А просто так, как вы сейчас… – она беспомощно пожала плечами, надеясь, что он понял ее, несмотря на сбивчивое, путаное объяснение.

Кэллиэн тоже откинулся на спинку кресла, видно, устав играть в благородного лорда, не мыслящего себя без соблюдения всех нюансов этикета.

– Но в зеркало-то вы смотритесь. И ваше отражение должно говорить само за себя.

Инерис задумалась.

– Видите ли, Кэллиэн… – сказала, осеклась. Стоит ли говорить ему об этом после этого неожиданного «Ты красивая, Инерис»?

– Продолжайте, – каким-то не своим голосом, с намеком на сталь бросил тот.

И она почему-то подчинилась этому приказу.

– Я… я ведь наследница. Мой приоритет – выглядеть достойно, в соответствии с регламентом и нормами этикета. Я не обязана быть красивой, милорд. Я обязана выглядеть так, как подобает княжне. И, признаться, я отвыкла даже задумываться о том, красива я или нет. По сравнению с моим положением это несущественно.

Она взглянула на него – и тут же отвела взгляд. Казалось, маг несколько обескуражен таким поворотом.

– Вечность! – вдруг ругнулся он. – Инерис, вы ведь молодая девушка! Может, вы сейчас еще скажете, что и о любви не думаете, и на мужчин не смотрите?

Потупилась. Жгучий румянец на щеках.

Снова смутил своей бесцеремонностью… Но даже понимая это, Кэллиэн ждал ее ответа со странным напряжением.

– Лаэрн Дэтре… Вы же сами должны понимать, кто я и как воспитывалась. Я – наследница, а значит, мой брак будет династическим. То есть выгодным – и предопределенным не мной. О любви мне думать ни к чему. Сами видите, она бы лишь помешала мне исполнить свой долг. Для наследницы это опасное чувство, а потому… излишнее.

Кэллиэн молча смотрел на нее. Вот и ответ насчет любовных романов и всего остального. Еще три года назад все было иначе. А теперь… Ей ведь только-только восемнадцать исполнилось, и вдруг – излишнее чувство…

Почему-то стало горько.

– Инерис, – наконец снова заговорил он. – Я знал, конечно, что воспитание ваше чрезмерно сурово… но не думал, что князь Ламиэ хочет превратить вас в бесчувственный придаток к княжескому креслу и печати – и что вы так спокойно с этим смиритесь!

Она вздрогнула. Подняла на мага удивленно-встревоженный взгляд.

– А разве для наследницы… так не лучше?

– Во имя Тьмы! – Он вскочил с кресла. – Вспомните, наконец, о том, что вы еще и человек, вы – личность! И у вас должны быть свои мечты, желания, стремления… Интересы, в конце концов. Если вы вот так со всем согласны и готовы безропотно принять свою судьбу, то почему обиделись на князя? Выходили бы себе за Солтейна, раз за вас все решили! Или там вы действовали своим умом лишь потому, что князь дал вам поручение попытаться разузнать все о целях наших неуважаемых гостей? Вы всегда будете применять свои таланты и умения по чужой указке? Почему вы готовы пойти наперекор воле отца в мелочах, если считаете себя правой, но при этом сейчас утверждаете, что спокойно смиритесь с выбранным для вас женихом?! Вам не кажется, что это вопрос поважнее того, как рассадить гостей за званым ужином?!

Инерис лишь мелко вздрагивала, но не делала попыток прервать его тираду. И Кэллиэн огромным усилием воли взял себя в руки.

Он не до конца понимал, почему так завелся. Казалось бы, ему-то какое дело?

Но было что-то неправильное в этой ситуации… что-то, напомнившее ему до боли события прошлого, когда точно так же обучали другого наследника… у которого, по счастью, хватило здравого смысла и сил на сопротивление.

Похоже, князь Ламиэ пытается приучить ее к полной покорности… Но когда Инерис сядет в княжеское кресло, не обернется ли это бедой? Где гарантия, что она не начнет так же, по привычке, повиноваться мужу?