Впрочем, все обошлось. Девочки Сноутон — все трое! — радостно бросились к отцу. Пенни, которую прятала у себя одна из работниц Герты, снова была с ними. Тишу же наместник распорядился отправить домой потихоньку — один из стражников, должно быть, уже подводит девчонку к дому. Там ему велено дожидаться хозяйки. Девочка вела себя, как обычно, страшными взглядами не пугала, свысока не глядела — просто испуганный ребенок, которому хочется к маме. О том, что с нею было прежде, наместник не хотел даже думать.

Работники госпожи Лавении подсуетились, подогнали запряженную смирной лошадкой телегу. Гурт с дочерьми тоже уселись с Гертой — таверна находилась на отшибе, не вдруг доберешься. Вот и славненько, вот и уладилось все. Громких речей узники не говорили, к бунту не призывали, на наместника, вроде, не жаловались — и на том спасибо. Может, потом и опомнятся, помянут Милдрена Хоупа недобрым словом — ну так народ к тому времени уже успокоится, разбредется. Нет, что ни говори, а получилось все очень даже неплохо!

Подумав так, наместник Талсбурга повелел закрывать ворота, да и отправился себе к дому — в сопровождении стражников, конечно. Мало ли что!

Тур умирал и знал это.

Он чувствовал, что умирает, чувствовал, как покидают его некогда могучее тело последние крохи жизненных сил, как холодеют руки и ноги, немеет затылок и все медленней бьется сердце. Треклятое дерево тянуло из него жизнь, и ему нечего было противопоставить этой ненасытной безжалостной жадности.

Поначалу он пытался бороться: пробовал разогнуть звенья цепи, сломать свои оковы, вытащить руку или ногу, выдернуть металлический штырь из каменной стенки… Ничего не вышло, но и тогда он сдался не сразу.

Сперва он попытался мысленно дотянуться до Венельда. Тот каким-то невероятным образом проникал пару раз к нему в голову — кто знает, может быть, он услышит? Не услышал… Впрочем, жив ли сам Венельд? В последний раз Тур видел его скачущим на коне прочь от Тайманских Топей, но удалось ли ему спастись?

Затем он обратился мыслями к матушке Герте. Ей подвластны некие силы, и имя его тайное она тоже волею случая знает, так может… И тут не вышло.

Круглая каменная зала с красноватыми жуткими стенами напитывалась страданиями пленника. Чем хуже становилось Туру, тем ярче делались кровавые прожилки на них, но это было не самое страшное. Стены отдавали все собранное Древу, будто Оно не желало лишиться ни единой частички жизненной силы пленника. Черный гранитный ствол влажно поблескивал, по корявым корням и узловатым веткам пробегали неясные всполохи, наливались кровью каменные листья — а узник становился все слабее и слабее.

В последнее время Тур просто лежал у подножия Древа Смерти, не шевелясь и ни о чем не думая. У него не было ни сил, ни желаний, ни страха. Он смертельно устал, ослаб и попросту ждал конца.

Поработившему его колдуну он был больше не нужен. Тот, кто то и дело вырывается из-под контроля и путает все планы хозяина, годится лишь в подношение кровавой богине Смерти. После неудавшейся попытки побега колдун попросту перенес окутанного магической паутиной Тура в свой замок и какое-то время держал в темнице, а после велел приковать его здесь, в круглой зале. С тех пор прошло четыре дня.

Говоря откровенно, колдун уже несколько раз успел усомниться в своем решении. Пленник оказался таким живучим, что мог бы, пожалуй, не раз ему пригодиться! Всех, принесенных в жертву Древу Смерти до Тура, Оно уничтожало за сутки. Еще пара дней уходила на то, чтобы полностью поглотить тело — этот же все еще оставался живым. Впрочем, тут уж ничего не поделаешь. Никто не смел отнимать у Древа его жертвы!

В последнее время колдун перестал даже заглядывать в голову обреченного — хотя поначалу упивался его страданиями, вихрем воспоминаний, надеждой, сменяющейся беспробудным отчаянием, страхами, сожалениями, болью… Сейчас никаких мыслей у Тура не было — он просто лежал неподвижно и медленно умирал, едва ли осознавая это либо же окончательно смирившись с неизбежным.

Он не услышал легких шагов и не увидел маленькую черноволосую девочку, вбежавшую в зал сквозь полукруглую арку в стене — она же, заметив прикованного к стволу пленника, остановилась и, наклонив голову, уставилась на него с любопытством. Страха она не ощущала, более того — не чувствовала она и влияния Древа Смерти, заставлявшего даже самого хозяина замка избегать этого места.

Понаблюдав некоторое время, малышка подошла поближе. Лицо пленника было обращено вверх, к потолку — бледное и ничего не выражающее, оно казалось безжизненной маской, однако же грудь его слабо вздымалась, и чуть трепетали ресницы, говоря ей о том, что он жив.