Охотник ощущал ее присутствие — это было заметно по его поведению, настороженному взгляду зеленых глаз, внимательно осматривающих все закоулки и темные углы замка, и напряженной готовности к любому подвоху. Девочка была уверена, что он никогда ее не заметит, но иногда ей казалось, будто он смотрит прямо на нее: наверное, это чутье подсказывало ему, что некое одаренное существо где-то рядом… Впрочем, замок Бодрейва был напитан силой до такой степени, что находиться здесь Охотнику должно быть просто невыносимо. Однако, девочку не удивляло его присутствие здесь: он действовал не по собственной воле, а значит, и его тайное имя было украдено колдуном.

Может быть, именно из-за того, что ни у кого из них — ни у нее, ни у зеленоглазого Охотника, ни у доставляемых им в замок существ — не было выбора, девочка не чувствовала к нему никакой вражды. Ей казалось, она его знает — это было странно, но с нею происходило немало странностей, и она не умела их себе объяснить. Порой ей хотелось выведать тайное имя Охотника — иногда у нее получалось заглядывать в голову Бодрейва, но там царил такой хаос, что на нее тут же накатывали слабость и дурнота. Было бы хорошо что-нибудь там разобрать и попытаться перехватить власть над разумом хотя бы одного человека… Девочка не владела Магией Тайного Имени и никого не хотела порабощать, но идея освободить Охотника попросту не давала ей покоя. Тур рассказывал: его друг сумел провернуть подобное, вызнав каким-то невероятным образом имя. С тех пор норавиец хоть и не освободился полностью от власти Бодрейва, но получил, по крайней мере, возможность сопротивляться. Сейчас-то колдун был ему совершенно не страшен: отданных в жертву Древу порабощенных колдун отпускал из-под власти собственной воли, опасаясь, как бы Оно не поглотило и его тоже.

Никто из порабощенных даже не догадывался, что живет не своим умом, а вот Охотник — девочка это чувствовала — знал. Вопреки здравому смыслу ей было его даже жаль. Это ужасно — осознавать, что не принадлежишь самому себе, и не уметь сбросить эти оковы!..

Добравшись до красных покоев, мужчина скинул с плеча мешок и с наслаждением потянулся. Внутрь он не заходил никогда — не было нужды. Долго ждать ему не пришлось: дохнуло потусторонней жутью, заклубился туман, и из серых вихрящихся клочьев шагнул Темный Жнец. Девочка ощутила, как напрягся Охотник — его чутье, должно быть, просто сходило с ума от столь близкого соседства с самой Тьмой! Жнец подобрал мешок — плененная упирия заверещала, забилась — и скрылся в покоях Древа.

Охотник потер след ужасающей когтистой лапы на шее, развернулся и заторопился обратно — на свежий воздух. Девочка двинулась следом — она бесшумно кралась по верхней галерее, скрываясь в густой тени. Если бы разум этого человека не был порабощен, он мог бы убить Бодрейва — у него было достаточно сил… Девочка вздохнула, понимая, что тогда и она тоже стала бы для него врагом. Ей этого не хотелось. Когда за Охотником закрылись тяжелые массивные двери, девочка села на пол, обняла руками колени и опустила на них голову. Ей было грустно. Все уходят — даже мама оставила ее здесь одну. Тур тоже покинет Болотный замок, как только окрепнет, — он хочет отыскать пропавшего друга. Бодрейву она не нужна — он словно и вовсе о ней забыл. Девочка знала, что это не так — колдун ее просто боится. Не умея объяснить ее непостижимую силу, ужасаясь тому, что даже Древо не может причинить ей вред, и догадываясь, что она сама не осознает и трети своих способностей, он давно оставил надежды поработить ее разум или отнять ее дар — и теперь искал только способ избавиться от нее…

Устав от сидения на холодном полу, девочка поднялась, тряхнула темными кудрями и, нажав на едва приметный выступ в стене, скрылась в потайном переходе.

Заслышав легкие шаги, Тур приоткрыл глаза и улыбнулся своей спасительнице. Он уже чувствовал себя достаточно крепким, но малышка не разрешала ему вставать. Подойдя к камину, в котором слабо потрескивало пламя, она плюхнулась на колени и сердито сунула в огонь еще несколько поленьев. Кажется, кто-то сегодня не в духе…

— Что случилось?

Девочка дернула плечом. Тур усмехнулся и сел на кровати:

— А я ведь так и не спросил, как тебя зовут…

Обернувшись, она одарила его хмурым взглядом разноцветных глаз:

— В этом замке опасно спрашивать имя.

— Но ведь должен же я как-то к тебе обращаться?

— Зачем? Ты скоро поправишься и уйдешь — я покажу, как выбраться из замка и преодолеть невидимый купол. Колдун тебя больше не чувствует — твое тайное имя для него ничего не значит, он не станет им пользоваться, он разорвал эту связь. Ты свободен. К чему тебе знать мое имя?

— Разве ты не пойдешь со мной?

Девочка удивилась: глаза ее распахнулись, маленький рот смешно округлился.

— Я?..

Тур кивнул:

— Ты спасла мою жизнь — и, полагаю, душу. Я не хочу оставлять тебя здесь.

— Но куда мы пойдем?

— Попытаемся отыскать твою маму — что ты на это скажешь?

— Ты собирался искать друга.

— Верно. Но в замке его нет, а значит, ему удалось избежать плена. Если он на свободе, я ему не так уж и нужен… Ну так что — пойдешь ты со мной?

— Называй меня Айрис, — деловито сказала малышка и встала, отряхивая руки. — Так звала меня мама.

— Вот и отлично, Айрис. А лошадей мы достать сможем?

Девочка кивнула. Он забирает ее с собой! Никто никогда не пытался ее спасти… Она пересекла комнату и развернула лежащее на столе полотенце. Там обнаружился хлеб, масло, вареные яйца и несколько остывших кусков жареного мяса — стряпуха, что готовила в замке, тоже была из порабощённых, но это не делало ее еду хуже.

— Ешь, — велела девочка Туру. — Ешь.