Замелькали тени, в проулок шмыгнули двое мужчин.

– Здесь! – крикнули они, и тени бросились к ним.

Они подхватили паренька-хаги, Майяри и уже хотели уходить, но один из них распорядился:

– Этого берём с собой!

– Зачем нам эта крыса?!

– Он доказательство! А то Вотые потом отбрешутся, что не было никакого хаггареса. Берите!

– Уходим!!! Уходим!!!

Услышавший крик Ранхаш задёргался ещё отчаяннее, понимая, почему враг так заторопился отступить. Он рвался, боролся, печати горели огнём, но путы никак не спадали. В конце концов он замер и остановившимся взглядом уставился в пол, ожидая.

Прошло почти четверть часа, прежде чем охрана за окнами опять зашевелилась и Ранхаш ощутил, что невидимые путы истончаются и исчезают. Когда Рладай заскочил внутрь, харен уже спокойно оправлялся.

Слишком спокойно.

Рладай напряжённо замер.

Ранхаш медленно поднял голову и холодно посмотрел на подчинённого.

– Поднимай всех, – коротко распорядился он.

– Всех наших? – рискнул уточнить помощник.

– Нет, – харен прищурился. – Всех. Всех в городе. Всех, кого сможешь. Всех.

Старого консера посреди ночи поднял посыльный. Его не хотели пускать, но он настаивал, требовал именно господина Шереха и едва не перебудил весь дом. В конце концов домоправитель тихонечко поднялся в покои Шереха и разбудил его.

– Ох, вроде уже постарел, одряхлел, а покоя всё никак нет, – добродушно ворчал Шерех, спускаясь по лестнице.

На последней ступеньке он замер, неожиданно узнав посыльного. Высокий худощавый мужчина с суровым лицом, глубоко посаженными серыми глазами и короткими белёсыми волосами. Не оборотень.

– Сийлан, мальчик мой, что-то случилось? Так поздно ночью…

– Отец велел передать вам, – сухо перебил его хаги и протянул запечатанный конверт.

Шерех принял его, неторопливо осмотрел со всех сторон и всё же вскрыл.

«Господин Шерех, я думал, мы смогли прийти к соглашению, но, видимо, ошибся.

До меня дошли слухи, что Вотые, воспользовавшись бедственным положением несовершеннолетней хаги, заманили её к себе и теперь собираются включить в свою семью.

Мы забираем девушку под свою защиту и опеку. Она пробудет у нас до тех пор, пока не сможет самостоятельно принимать решения, не поддаваясь ничьему давлению.

Это мерзко и грязно – пользоваться наивностью и доверчивостью юной девушки.

Я разочарован, что когда-то доверился вам».

Прищурившись, Шерех всмотрелся в подпись и свернул письмо. И только после этого взглянул на высокомерно вскинувшего подбородок хаги и ласково улыбнулся.

– Не знаю уж, что и кто напел в уши Оириду, но эта девочка уже наша. Если, – от улыбки старого консера повеяло жутью, – ей оцарапают хотя бы палец, мы вырежем всю вашу семейку. Одного за другим. Передай это отцу, хорошо?

Сийлан побелел, но всё же кивнул.

– И пусть вернёт сердце моего правнука назад. Я готов обсудить с ним произошедшее и списать на небольшое недоразумение. В конце концов, каждый имеет право на ошибку.

– Мы в своём праве! – уверенно заявил хаги.

Дверь вновь распахнулась, явив запыхавшегося оборотня.

– Господин, нашу невесту украли!

– Это я уже знаю, – вкрадчиво произнёс Шерех, – не знаю только, почему она оказалась вне стен дома. Может мне это кто-то объяснить?

Суровый взгляд достался Фошию.

– Потрясу охрану, – мрачно пообещал тот.

– Когда Ранхаш узнает… – начал было Шерех, но его перебил прибежавший оборотень.

– Так он меня и послал! Они…

Договорить посыльный не успел. Шерех стремительно прошёл мимо него, вышел на улицу и осмотрелся.

В ночном уже уснувшем городе один за другим вспыхивали огни.

Испуганно вздрогнув, Лоэзия вскинула голову и, увидев входящую мать, поспешила вскочить с тахты.

– О, лежи-лежи, дорогая, – госпожа Елалия с вымученной лаской улыбнулась дочери, но та даже не подумала садиться.

– Госпожа… мама… Я не ждала вас так поздно, – Лоэзия бросила взгляд в окно.

Ночь уже давно опустилась на город, и ей полагалось спать. Но сон не шёл, и девушка, прихватив сказания о сарене Лобое, перебралась на тахту в гостиную. Собственная спальня угнетала её своей огромностью, роскошью и пустотой.