– Я не оценил заботу! – прорычал Риш. – В этом городе… в этой стране я должен знать о каждом происшествии. И попытка утаить хоть что-то уже говорит о недостаточном уважении ко мне как к хайнесу и пренебрежении.

– И в мыслях не было вас оскорбить, – покаянно опустил голову Шерех.

– Мне плевать, что было у вас в мыслях. Я задал вопрос, но до сих пор не услышал ответ. Кто посмел затеять бардак почти в центре города?

– Господин, я требую у вас справедливости.

Майяри, отцепившись от Ранхаша, вышла вперёд и с достоинством распрямила плечи. Узээриш прошёлся по её фигуре оценивающим взглядом и, криво усмехнувшись, разрешил:

– Требуй.

– Господин, эти хаги, – Майяри с холодным величием кивнула на застывших Бриша и Югеша, – посмели меня похитить по каким-то смехотворным причинам. Они заявили, что Вотые дурят мне голову и что они якобы спасают меня от их влияния, которое в конце концов лишит меня свободы. Они посмели предположить, что я настолько глупа, что не могу отличить явную ложь от правды. Они посмели украсть меня, разнести приличное заведение и наверняка нанести травмы его посетителям, – Югеш возмущённо вскинулся. – Они заставили волноваться моего жениха и доставили беспокойство уважаемому семейству Вотых. Вместо того чтобы прийти с беседой, они пришли с оружием. Они так напугали, – голос её трогательно дрогнул, – моего дядюшку Шидая, а он сейчас ранен и ему нельзя волноваться. Но самое ужасное, – взгляд девушки прищурился в ледяной ярости, – они посмели причинить вред моему слуге-хаггаресу.

Таких обалдевших лиц у хаги не видел даже Шерех за всю свою долгую жизнь. Что уж тут сказать, старый консер и сам малость изумился.

– Посмотрите на него, – Майяри отошла в сторону и указала на Казара.

Тот опустил голову и зябко потёр одну ногу о другую. Грязный, босой, в потрёпанной одежде, он стоял, представляя собой образец смирения. И оттого выглядел особенно жалко.

– Если у них есть вопросы ко мне или семье Вотых, то почему должен страдать мой слуга? – девушка холодно приподняла брови. – Уже три века Салея пытается примирить два народа, но, видимо, хаги сами не желают жить в мире с остальными. Если ранее хаггаресы охотились на них, то теперь эту роль решили перенять хаги.

Шерех восхищённо улыбнулся.

– Господин… – Узээриш вскинул ладонь, и Югеш был вынужден умолкнуть.

– Вы бы знали, в каком состоянии я его нашла, – продолжала вещать Майяри. – Спасибо, что хоть кости не сломали по старинному обычаю.

– Вы так переживаете за своего слугу? – насмешливо приподнял брови Риш.

Злился он большей части на то, что от него попытались скрыть важное происшествие. Он и не мог не злиться: даст слабину один раз, и ушлые Вотые так и будут хороводить за его спиной. Непокорство и пренебрежение нужно прищучивать сразу, чтобы в дальнейшем и желания не было.

Но холодная нападка госпожи Майяри на попавших с ней впросак хаги его откровенно развеселила.

– Господин, я плачу за его услуги столько, что его лечение уже не потяну. Надеюсь, господа, – девушка уставилась на братьев-хаги, – возместят все мои расходы до последнего медяка. Они даже не представляют, как сложно найти приличного слугу-хаггареса одинокой девушке-хаги. Мне пришлось утомить просьбой уважаемого господина Шереха, которому в его возрасте уже не пристало так беспокоиться.

Взгляд Майяри зацепился за маленькие бледно-розовые соски хайнеса, которые казались почему-то трогательно невинными, и девушка на мгновение сбилась, чем и воспользовался Югеш.

– Господин, они пытаются переставить всё с ног на голову! – возмущённо завопил он. – Задурили девчонке-сумеречнице голову! Думаете, мы не понимаем, консер, – мужчина с прищуром посмотрел на Шереха, – что вы ей наплели? Что равнинники ничуть не лучше сумеречников, что нас нужно опасаться…

– Если бы мне говорили такое, – девушка смерила его презрительным взглядом, – то я бы ни за что не попросила жаанидыйских хаги спасти школу. Сумеречники бы точно не пришли! Переворачиваете здесь с ног на голову вы. И что с того, что я сирота? Я теперь не могу влюбиться? А ещё год назад я собиралась замуж в семью Ишый. К ним бы у вас наверняка претензий не возникло, они же не Вотые.

– Ты юная и наивная, – судя по взгляду, Югешу очень хотелось назвать её по-простому дурой.

– А вы вспыльчивы, самонадеянны и малорассудительны, – холодно парировала Майяри. – Да, моё сердце бьётся в груди сына семьи Вотый. Но будь он даже из правящей семьи, я всё равно полюбила бы именно его. Не в обиду вам, господин Узээриш. Просто ваша семья вряд ли пользуется большим доверием.

– А могли бы полюбить меня, – то ли пошутил, то ли вполне серьёзно отозвался голый хайнес, принимая от помощника плащ и обвязывая им бёдра.

– Р-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!! – пронёсся над парком ужасающий яростный рык, и все от неожиданности присели.

Майяри тут же закрыл Ранхаш, позади встал Казар. Ёрдел немного посторонился, чтобы не мешать им. Он уже набросил на сестру щит и не чувствовал ни малейшего волнения за её судьбу. Наоборот, медленно, с изумлением моргая, слушал Майяри и дивился её красноречию. Она и языком отобьётся.

– Бриш, подлец, ты где?! – прокатился новый вопль, и упомянутый Бриш, а вместе с ним и Югеш испуганно побледнели. – Где вы, проклятые отродья?! Что вы сотворили с домом?!