– Ой, это что за прелесть? – воскликнула, немедленно умилившись, Кейра.

– Хвайк – древесная крыса, – Дафна фыркнула, наблюдая, как ее питомец охотно подставляет голову и спину под ласкающие его руки девушки. – Мой муж… покойный муж когда-то привез его из леса, маленьким и раненым. Так он и остался с нами. Вообще, людям он обычно не нравится…

– Так мы и не люди, – пожала плечами та.

– И нам он очень нравится, – добавил Трис, почесав крыса за ухом.

Дафна, вспомнив брезгливое отвращение, с которым относились к Фьюри Найя и Леонард – единственные близкие друзья, время от времени бывавшие у нее дома, лишь тихо вздохнула в ответ. Как так вышло, что самыми человечными в ее окружении зачастую оказывались вовсе не «чистокровные» люди?..

Вырвав ее из задумчивости, Трис протянул ей бокал, наполненный ее любимой сангрией, и все трое, звонко чокнувшись и пригубив освежающий напиток, принялись за ужин. К тому моменту, когда они прикончили первую коробку с пиццей (не забывая угощать снующего между ними Фьюри) и почти допили бутылку сангрии, разговор их тек так легко и непринужденно, словно они были давними добрыми друзьями; впрочем, в случае Триса и Кейры это действительно было так. И Дафна, которая предпочитала больше молчать и слушать болтовню этих двоих, чем принимать в ней участие, вынуждена была признать: Трису повезло иметь такую подругу, как эта яркая, напоминающая сгусток пламени, девушка. Не смотрись они так эффектно вместе – и не бросай она в сторону парня чересчур уж недвусмысленные взгляды – она бы, пожалуй, Дафне даже нравилась.

Трис рассказывал гостье о своей жизни в Лесу, о дейнарах, о Коре; об их приключениях у Призрачного Холма и даже о своем странном, зловещем сне, в котором ему явился Деймос, и та ловила каждое его слово с жадным интересом. Солнце за окном, напоследок объяв небо над городом багровым пожаром, уступило мир вечерней темноте, а они все сидели за кухонным столом, окруженным уютным островком электрического света, и не могли наговориться. Дафна, слегка сомлев от выпитого алкоголя и накопившейся за день усталости, уже с трудом сдерживала зевоту – и в конце концов, извинившись перед Кейрой, поднялась из-за стола, намереваясь отправиться спать.

– Вы сидите, сколько хотите – мне вы не помешаете, – замахала она руками на засобиравшуюся было домой девушку. – Можешь заночевать тут, если хочешь – в зале есть диван. А я пойду прилягу, пока не упала лицом в тарелку.

– Да как-то неудобно, – покосившись на Триса, пробормотала та.

– Глупости! Вы так давно не виделись – сидите, общайтесь. Если что, в кухонном шкафчике есть еще бутылка вина. И кофе с конфетами.

– Мы тебе точно не помешаем? – нахмурился, глядя на нее, Трис, и Дафна, обойдя стол, наклонилась и коснулась его щеки легким поцелуем.

– Точно. Доброй ночи.

Подхватив хвайка, посапывающего на коленях у Кейры кверху лапами, она вышла из кухни и прикрыла за собой дверь, оставляя друзей наедине друг с другом. Им было о чем поговорить – ну, а ей и правда чертовски хотелось спать. Да и нужно было как следует отдохнуть перед завтрашней поездкой в Парадиз, обещающей стать поистине райской.

Засыпая, Дафна краем уха слышала доносящиеся из кухни приглушенные голоса, смех Кейры, но странное дело – они ее успокаивали, убаюкивая, точно колыбельная – ребенка. Ведь они означали, что она больше не одна. Зарывшись пальцами в густую шерстку Фьюри, девушка с легкой улыбкой на губах погрузилась в крепкий, безмятежный сон, прервавшийся лишь на пару мгновений какое-то время спустя, когда к ее спине прижалось сильное тяжелое тело и теплая, бархатистая рука осторожно обвилась вокруг ее талии. Ее ноздри защекотал душистый аромат леса и трав, смешанный с пряным запахом сангрии, но окончательно проснуться и повернуться к Трису у Дафны не хватило сил; тихо вздохнув, она свернулась уютным калачиком в его объятиях, и вскоре их ровное сонное дыхание слилось в одно.

***

Из селения Мегрои выдвинулись, как и планировали, с первыми лучами рассвета, едва пробившимися через плотный купол густых крон. Дорога до Земли Озер должна была занять полный световой день и еще несколько утренних часов с учетом остановки на ночной отдых, которым Дарнис не собиралась пренебрегать. Церемония назначения нового адана у Озерного племени обычно проходила на закате, так что они на нее вполне успевали.

Уверенно ведя свой небольшой отряд сквозь просыпающуюся лесную чащу, Дарнис размышляла над тем, почему Озерное племя так неожиданно решило избрать нового вождя. Да, Орнел был уже стар, но при этом крепок и разумом, и телом, и соплеменники, насколько она знала, любили его. Быть может, то была его собственная воля? И кому же выпала честь занять его место? Быть может, одному из его сыновей, о чьей силе и мудрости она была наслышана? Что ж, это был бы достойный выбор.

Но отчего же тогда ее сердце точит смутная, необъяснимая тревога?..

Беспокойные мысли Дарнис перескочили на Дафну, человеческую девушку, которую вчера привел в селение ее сын. Только подумать – первый человек, ступивший на земли Мегроев за все время их существования! Обращаясь за помощью к людям, один из которых был повинен в гибели ее дочери, а позже – впуская в свое селение подругу Триса, Дарнис гадала, не совершает ли тем самым непоправимую ошибку – но, увидев Дафну, поняла, что по крайней мере в отношении этой девушки ее опасения были напрасны. Маленькая и хрупкая, как ребенок, с глазищами совершенно невероятного цвета морских глубин, она оказалась именно такой, какой представлялась Дарнис по рассказам Триса – умной, доброй, с чистым и сострадательным сердцем. Дарнис не зря была выбрана аданом: она видела души окружающих насквозь, и у этой малышки она светилась теплым и ясным светом.

«Если хоть часть людей похожа на нее», – думала Дарнис, огибая склонившиеся над тропой резные листья папоротников, – «у наших народов еще есть шанс на дружбу».

Но горькая правда заключалась в том, что была и другая часть – та, к которой относился человек, похитивший и погубивший ради своей безумной прихоти ее дочь. Вспомнив о нем, дейнарка непроизвольно сжала кулаки: несмотря на все ее мудрость, на любовь, которой она руководствовалась в каждом своем решении и поступке, мысли об этом мужчине всякий раз поднимали со дна ее души темные, разрушительные чувства. Боль, гнев… ненависть. Дарнис знала: они сожгут ее в тот же миг, когда она позволит им завладеть собой, а потому боролась с ними изо всех своих сил. И даже Кор, все чаще поражающий ее своей не свойственной юности мудростью, не догадывался о терзающих ее время от времени чувствах.