Моя нога коснулась чего-то живого и тёплого, тут же пришедшего в движение от моего касания.

Резко повернув голову, я напоролась взглядом на смуглую щеку с белёсыми рубцами шрамов и во рту мгновенно пересохло.

Чётко очерченный профиль мужа так близко я могла видеть впервые, а его длиннющие чёрные ресницы так и вовсе стали для меня откровением. Двуединый, зачем этому медведю такие ресницы?

В дверь снова несмело постучали и глаза кайгена резко распахнулись, меча гневные синие молнии.

– Да что там такое?
– громыхнул он.

– Оэн, простите, но вас зовёт дильфар. Он собирается уезжать, - послышалось заискивающе из-за двери, и кайген, тихо выругавшись, откинул в сторону укрывающее его и меня меховое одеяло.

Ног моих мгновенно коснулся утренний холод остывшего за ночь в комнате воздуха, но стоило завернуться в мех плотнее, как муж резко поднялся с кровати, и меня тут же бросило в жар.

Кайген был совершенно голым!

Закинув за голову крепкие мускулистые руки и складывая пальцы в замок, он гибко потянулся, с хрустом разминая суставы и позвонки, а затем, привстав на носочки, медленно склонил голову сначала к правому, а затем к левому плечу.

– Проснулась?
– продолжая демонстрировать мне свою широченную спину и то, что находилось ниже, вдруг спросил он.
– Тогда вставай. Поможешь мне!

Спросонья и с перепуга я, сама от себя того не ожидая, ляпнула:

– Я?!

Кайген медленно повернул через плечо голову, и его перечёркнутая шрамом бровь вопросительно поднялась.

– А ты хочешь, чтобы я сюда кого-то ещё позвал?

Двуединый, только этого мне не хватало! Я растерянно открыла рот, собираясь что-то возразить, но кайген явно не намерен был это слушать, потому что, бесстыже сверкая своим упругим голым задом, направился в уборную и, спустя миг, скрылся за её дверью.

– Женщина, ты идёшь?
– требовательно прилетело оттуда.
– Дильфар не любит ждать!

Я слезла с кровати вообще не понимая, зачем я это делаю, а когда вошла в уборную следом за кайгеном, решила, что оправдать мой поступок можно только тем, что я ещё окончательно не проснулась.

– Слей!
– зачерпнув ковшом воду из ведра, стоящего на полу, он разогнулся, протягивая его мне, и вдруг замер, с выражением откровенного удивления на лице разглядывая мой внешний вид.

– Что?
– с вызовом вздёрнула подбородок я.

– На тебе моя рубаха, - озадаченно выдал он.

– И что?

– Она мужская, - заявил супруг, просто поражая меня своей наблюдательностью.

– Зато я в ней в отличие от тебя не голая! И прикройся хотя бы полотном! В конце концов, это просто неприлично демонстрировать мне свои...
– взгляд мой невольно сполз ниже талии кайгена, и я, кажется, густо покраснела.

Муж недоумённо приподнял брови и спросил:

– Ты что, раздетых мужчин никогда не видела?

Он издевался? Нет, у нас в Эринее по дворцу каждый день туда-сюда бегали голые кайгены и трясли своими причиндалами!

– Теперь уже видела, - язвительно буркнула я, и муж, насмешливо хмыкнув, низко склонился над бочкой.

– Лей!
– приказал он, хлопая себя ладонью себе по затылку.

Честно? Мысленно я себя спрашивала зачем это делаю, но ответа почему-то не находила. Утреннее и какое-то ужасно долгое затишье между мной и мужем казалось странным, если не сказать невероятным. Словно вырванным из какой-то другой жизни, где он - не он, а я - не я.

Кайген подставлял под льющуюся из ковша воду то плечи, то шею, то голову, тёр себя ладонями и шумно фыркал, как большой и ужасно глупый зверь. Почему глупый? Потому что только бестолковое существо могло мыться подобным образом, вместо того чтобы влезть в бочку с ногами и спокойно полить себя сверху! Для этого ему даже я не понадобилась бы.

Закончив расплёскивать вокруг себя воду, этот медведь как-то по собачьи встряхнулся, обрызгав меня с головы до ног.

– Холстину подай!
– вытягивая в сторону руку, властно дёрнул ею он.

Да его наглость просто зашкаливала! Может, он мне ещё и вытереть его прикажет?

Сняв со стены чистый кусок ткани, я бросила его на мокрую спину мужа и пошла обратно в комнату, не желая дальше наблюдать за его утренними процедурами.

Чего я не ожидала, так это того, что кайген попрётся за мной следом.

Засунув себе в рот мисвак*, муж елозил концом палочки с кисточкой по своим зубам, но при этом почему-то разглядывал меня так внимательно, как какую-то ярморочную игрушку. Хорошо, что хоть полотном обернулся и избавил меня от необходимости лицезреть его «красоту неземную», больше похожую на пенёк заросший мхом!