Сидеть дальше и делать вид, что всем доволен, Бьёрн был не в состоянии. Притворяться он никогда не умел, а потому боялся сказать что-то резкое и лишнее дильфару. Кто знает, какую очередную каверзу в отместку за это он придумает. В том, что спор на эринейку был ему наказанием за непослушание, Бьёрн даже не сомневался. Только зря Горд это всё затеял. Скалить зубы и лебезить перед магичкой, лишь бы ей угодить, Бьёрн точно не собирался! Пусть привыкает к местным порядкам и к тому, что в мужья ей достался настоящий кайген, а не какой- нибудь глупый тетерев! И вообще... Не бывать бабе войтом! Пару дней посидит в халле, осмотрится, поймёт, что деваться ей некуда, сразу попокладистее станет, а там и запоёт по-другому!

Почти убедив себя в этом, оэн вышел из зала и, потоптавшись на месте, опять пошёл к матери на кухню. Не то, чтобы он опасался подниматься в спальню к жене - просто хотел разведать обстановку. Мало ли... Вдруг она там как раз моется?

За столами и у плиты сейчас находилось чуть больше десятка манн и все они, тихонько напевая старинную вечёрку, заняты были своим делом, ловко что-то шинкуя, шкваря и помешивая.

Бьёрн довольно усмехнулся привычному порядку. Вот это другое дело! Сразу видно, что хозяин вернулся домой.

– Мать, - мягко позвал он Исгирду, и та, удивлённо вскинув бровь, повернулась к нему вполоборота.
– Подойдя к ней вплотную, Бьёрн положил на плечо женщины руку, ласково его погладив.
– Ты бы оставила вместо себя кого-то и пошла отдохнула.

– Мы уже почти закончили. Остальное завтра готовить будем, когда эль-манны твоих эйтаров помогать придут.

Бьёрн рассеянно поскрёб щеку, не зная как сказать матери, что давеча не хотел её обидеть.

– Прости, что суров был, - буркнул он.

– Что ты, сынок!
– улыбнулась Исгирда.
– Я не в обиде. Сама виновата. Не надо было девкам разрешать так много болтать. Но не до них просто было. А ты что же здесь?.. Что-то опять не так?

– Да нет...
– замялся Бьёрн, косясь на готовящих еду манн.
– Я уже спать собирался пойти, вот и хотел узнать, может, моя жена что-то просила?.. Не знаю... Гребень там, например...Молока на ночь... Я бы отнёс.

Исгирда мгновенно опустила взгляд в пол, и Бьёрн мигом сообразил в чём дело.
– Что тут уже произошло, пока я сидел за столом с дильфаром? Говори!

– Ничего твоя жена не просила, сынок. Вон всех выгнала. Прибежали сюда перепуганные Сигрид и Свея, сказали, что она магией их обещала за порог выкинуть, если сами не уберутся. Те вёдра побросали - и дёру. Вот я их от греха подальше и спровадила с остальными помощницами. Боятся к твоей эль-манне теперь девки ходить.

– Понятно, - буркнул Бьёрн, тяжело вздыхая и мрачнея ещё сильней.

Кажется, порядок в его халле воцарился ненадолго. А тут ещё и Горд со своим спором!

– Ты вот что, мать, - чуть подумав, попросил он.
– Приготовь мне кувшин с молоком да тарелку с пирогами. И воду новую к дверям моей спальни пусть кто-то отнесёт и поставит. А я всё заберу после того, как к ключам сбегаю.

– Ты что же это, полуголый на мороз собрался?
– всплеснула ладонями Исгирда.
– Рубаху-то хоть надень!

Тихо рассмеявшись, Бьёрн поцеловал мать в макушку и лукаво подмигнул:

– Когда это меня морозы пугали?

Женщина укоризненно покачала головой, а Бьёрн вышел из кухни к амбарным помещениям, прошёл сквозь них в мастерскую и, открыв дверь на улицу, длинно втянул носом свежий морозный воздух Эдерхейда. Запах родины. Лучший запах на свете!

Ветер взвил у ног кайгена мутную снежную воронку, и колючий снег, словно сотни маленьких осколков стекла, вонзился в кожу Бьёрна, пробуждая зверя, которому не страшны были ни ночная пурга, ни лютый мороз, ни густая тьма, окутавшая долину.

Рыкнув, Бьёрн совершил длинный прыжок, сливаясь с темнотой, а затем помчался вперёд наперекор холодной вьюге, набирая скорость и входя в азарт.

Мне снился Вальдос, мои покои во дворце и Лютея... Она плела мне косы, без умолку трещала, ругаясь на нерасторопных лакеев всё не несущих мне завтрак, а я смотрела на неё и улыбалась, чувствуя себя ужасно голодной, но невероятно счастливой.

В двери постучали, и Лютея, жутким низким голосом вдруг рявкнула:

– Пошли вон, мы спим!

Меня словно ледяной водой окатили с ног до головы. Глаза распахнулись, узрев высокий деревянный потолок с толстыми балками, по которому ползли светлые тени.