Синие глаза мужа недобро сузились, а выражение лица стало натянутоподозрительным.

– Поосторожнее с выражениями, женщина. Когда и в чём я тебе солгал?

– Ты не сказал, что за твои прихоти откупаться придётся мне!

– Я тебя сразу предупредил, что за каждый отказ от танца придётся целоваться, - невозмутимо пояснил он.
– А о том, собираюсь ли сегодня танцевать я, ты меня вообще не спрашивала.

Прохиндей! И на всё у него ответ есть. Не подкопаешься.

– И с какой радости ты предпочёл танцам поцелуи?
– возмутилась я.
– Я тебе вообще не нравлюсь! Зачем изображать из себя счастливого жениха и делать вид, будто тебя не вынудили взять меня в жёны?

Муж отвлёкся от созерцания плясок своих сородичей, которые вытворяли ногами что-то совершенно невообразимое, посмотрел на меня со снисходительной жалостью и насмешливо выдал:

– Это совершенно не меняет того обстоятельства, что ты - женщина, а я - мужчина. И открою тебе страшную тайну, жена: целовать женщин мужчинам нравится гораздо больше, нежели танцевать. А насчёт вынужденного союза... В отличие от тебя я чётко осознаю, что в нашем с тобой случае враждовать и воевать неразумно и бессмысленно. И чем раньше ты это поймёшь, тем лучше для тебя же!

Это была самая длинная тирада супруга, которую я от него услышала за всё время нашего недолгого брака. И могу с досадой сказать, что я впервые не знала, что ему ответить. Смотрела на кайгена и в ужасе себя спрашивала: Кто этот прагматично изворотливый мужик, и где тот угрюмый и немногословный медведина, которого я, как мне казалось, читала как раскрытую книгу?

– Душегрейки?
– издевательски подвинув ко мне кружку с напитком, вопросительно уставился на меня муж?

На что это он намекал? Предлагал залить горе своим напрочь отшибающим голову пойлом? Вот же сволочь!

– Следующий танец опять мужской!
– многозначительно шепнул мне он.
– И танцевать его я точно не собираюсь!

Мужским был не только следующий танец. Кайгены, кажется, сговорились, выплясывая без устали, чтобы угодить своему оэну. У меня горели губы, щеки и уши от его поцелуев, потому что с каждым разом они становились всё откровеннее и продолжительнее. Голова шла кругом, сердце заполошно билось, стоило мужу в очередной раз, отказав сородичам в просьбе, устремить на меня пылающий взгляд своих синих глаз.

Он будто вошёл во вкус, целуя меня то мягко и осторожно, то с напористо и жадно, проверяя мою реакцию на его прикосновения. И я потерялась в своих ощущениях, уже не понимая нравится мне это или нет. Слишком много присутствовало людей вокруг. Слишком шумно. Слишком близко находились руки, губы и горячее тело мужчины. И слишком неопытна для такого и растеряна была я.

Мне не хватало воздуха и пространства. Словно сидящий рядом муж отнял у меня и то, и другое. А потому, когда после очередного круга танцев перед нами с супругом неожиданно возник Иден, с улыбкой протягивающий мне руку, чтобы пригласить на танец, я подскочила с места, как ужаленная, едва не выкрикнув во весь голос: «Да, я согласна!»

И плевать, что я понятия не имела, что и как нужно делать. Мне нужно было уйти от своего мужа подальше, потому что его прикосновения смущали меня и непонятно тревожили.

Понравилось ли супругу моё бегство - не знаю. Я старалась вообще не смотреть в его сторону, пока рыжий вёл меня в круг, где уже выстроились пары.

– Не бойся. Это простой танец, Рейна, - ободряюще улыбнулся мне Иден.
– Я буду вести, а ты просто запоминай и повторяй.

Глаза мужчины искристо улыбались, и у меня на сердце вдруг стало легко и спокойно, словно мне, наконец, дали вволю надышаться свежим воздухом.

Ступни почему-то стали ужасно чесаться и я еле дождалась вступления свирелей, чтобы сделать шаг.

Танцевать с Иденом было легко. Этот мужчина двигался, как жил - плавно, грациозно, умело поворачивая меня и ведя за собой в танце. Руки его постоянно кружили меня, перехватывали и удерживали за талию, не давая сбиться с ритма и сделать неверный шаг. Я, наверное, получила бы удовольствие от танца, если бы зуд в ногах не стал усиливаться, причиняя мне дискомфорт.

Музыка на миг затихла. Иден отпустил мои ладони, с улыбкой склоняя голову и благодаря за танец. Но в этот момент свирели заиграли снова, а за спиной рыжего возник здоровенный, улыбчивый и явно сильно подвыпивший кайген. Самоуверенно перехватив меня резким движением руки за талию, он безапелляционно пробасил: «Потанцуем, эль-манна», и закружил меня в очередном весёлом танце.

Ноги теперь горели огнём. Я сжимала зубы, стараясь держать лицо, но с каждым шагом двигаться становилось всё тяжелее. Казалось, что в кожу ступней мне вогнали сотни заноз, и чем дольше я танцую, тем глубже они проникают, причиняя мне ужасную боль.

Кружащего меня кайгена неожиданно сменил другой, и я судорожно глотнула воздух, потому что ноги стали ощущаться как живая рана - открытая и кровоточащая. И судя по тому, что ступни стали влажными - так оно и было.

Я словно босая танцевала по битому стеклу, отчаянно стараясь высоко держать голову.