Я с бессильной злостью ударила кулаками по крышке сундука, на котором сидела и крикнула в лицо кайгену:

– Ты что, не понимаешь, что ничего не докажешь? Знаешь, что тебе скажут твои же сородичи? Что я где-то случайно вступила в рассыпанный порошок для травли мышей! Он же тут повсюду! Мало ли, где я босая шастала! А учитывая, что обуви у меня действительно нет, тебе и возразить им будет нечем.

Муж хмуро свёл к переносице брови, и в глазах его промелькнуло что-то похожее на согласие с моим аргументом. На деле же он упрямо тряхнул головой и грозно гаркнул:

– Я разберусь! Так откуда туфли?

Закусив губу, я отвела взгляд, и кайген устало выдохнул:

– Идиотка упрямая.

– Сам такой!

Мы сердито уставились друг на друга, схлёстываясь взглядами в молчаливом поединке, словно снова оказались на поле битвы, только теперь вместо магии говорили наши глаза, под аккомпанемент доносящейся снизу музыки, смеха и веселья.

Не знаю, сколько времени мы так провели, но когда двери в спальню снова открылись, впуская Идена вместе с седым сухощавым мужчиной, меня уже начинало трясти от вернувшейся боли.

У пришедшего с рыжим кайгена были очень запоминающиеся глаза - чёрные, как два омута. Даже смотреть в них было жутко. И тем не менее я спокойно выдержала его взгляд, когда он подошёл ближе и посмотрел мне в лицо.

Кажется, ему это не понравилась. Возможно, на шайгеров так откровенно пялиться было нельзя.

Высокий лоб мужчины нахмурился, а узкие губы недовольно поджались, когда присев передо мной, он просил показать ему ноги.

Его прикосновения были грубыми и неприятными, словно он нарочно причинял мне боль. А ещё он делал это довольно долго, придирчиво разглядывая каждый дюйм моих израненных ступней.

– Что скажешь, Арн?
– нетерпеливо одёрнул его мой супруг.
– Как быстро можно её вылечить?

Старый кайген поднялся слишком резко и легко для мужчины его возраста. Испещрённое глубокими морщинами лицо не выражало ни жалости, ни сочувствия, когда он буднично произнёс:

– Проще сразу отрезать ей ступни, если хотите, чтобы чужачка осталась жива. Она вогнала в ноги слишком много колючек, а тирод изрезал кожу так, что невозможно определить, где они находятся, чтобы вытащить все. Либо она останется без ног, либо они начнут гнить и она умрёт в страшных муках.

Иден в ужасе затряс головой, медведина замер столбом, глядя на своего сородича широко открытыми глазами, а я, чтобы не закричать и не заплакать, полезла за шиворот платья, доставая оттуда мамин кулон и впиваясь в него дрожащими пальцами. Он - единственное, что у меня осталось от прошлой жизни, за которую я всё ещё судорожно цеплялась.

Шайгер безразлично проследил за тем, что я делаю, и вдруг, недоверчиво моргнув, потянул ко мне руку, от которой я тут же отшатнулась.

Стремительно опустившись на одно колено, он снова принялся рассматривать мои ноги, только теперь практически не прикасаясь к ранам.

– Колючки застряли в верхнем слое кожи ступней, если её сейчас содрать, то ноги можно будет сохранить, - скороговоркой произнёс он, быстро сбрасывая с плеча сумку и доставая оттуда острый нож, мешочки и склянки.
– Я дам твоей эль- манне выпить настойку из коры вейра и семян ракса, чтобы заглушить боль. А потом наложу на раны повязки с маслом зильги. Принеси мне куски чистого полотна и тёплую воду. Нужно будет сделать надрезы...

– Нет!
– вдруг рявкнул на шайгера мой муж.
– Отойди от неё. Ты ничего ей резать не будешь!

– Пусть режет!
– выкрикнула я.
– Я умею терпеть боль!

Сама мысль остаться без ног была страшнее любой боли, и я готова была терпеть её сколько угодно.

– Бьёрн, я всё сделаю как надо! Ноги через месяц заживут, - уверенно заявил Арн, но супруг уже смотрел не на него, а на брата.

– Быстро принеси тёплую шубу и закрой все двери внизу, чтобы никто не видел, как мы выходим через мою мастерскую, - приказал он Идену, и тот, без вопросов и раздумий бросился исполнять.

– Ты что задумал?
– с тревогой уточнил у мужа шайгер.
– Ты же не собираешься...

– Собираюсь!
– холодно оборвал его супруг.

– Возьми меня с собой!
– побледнел Арн.
– Не рискуй. Лучше я заплачу за...

– Это моя вина! Мне и отвечать!
– холодно отчеканил муж, отодвигая сородича в сторону, подхватывая меня на руки и пересаживая на кровать.

Порывшись в сундуке, он достал оттуда свои толстые вязаные носки и стал поочерёдно надевать их мне на ноги, стараясь не касаться ран.