– Посмотрела бы ты на себя со стороны...- продолжала Паула.
– Для Ирвеса и его странноватого друга это всего лишь был повод изобразить из себя мачо. А вот ты была... совершенно другой. Тебя... переполняла ненависть. Я тебя не узнаю! Ты что, теперь всегда собираешься просто так нападать на всех, на кого злишься?

Зое прикусила губу.

– Прости, что испортила тебе вечер.

Паула вздохнула.

– Не испортила, - сказала она и заставила себя немного улыбнуться.
– Но перестань пугать меня, каждый раз когда мы встречаемся.

Впервые Паула говорила как настоящая подруга, а не как девушка "со скамейки запасных", заменившая Эллен.

– Ты собираешься говорить Эллен, что у него другая?
– хотела знать Паула.

– Конечно! А ты бы не стала ее предупреждать?

Паула посмотрела на нее со стороны.

– Нет.

– Почему нет?

– Потому что это не твое дело, что там происходит между Эллен и Давидом. Может, они уже давно расстались. Может, эта девушка и вовсе не его подруга, ты ведь ее совсем не знаешь! Ты знаешь только свою часть истории.

Зое хотела возразить, но закрыла рот. Это был не подходящий момент, чтобы спорить с Паулой.

– Н-да, - сказала она вместо этого.
– По крайней мере, теперь я точно знаю, что больше не люблю Давида. Наоборот.

Зое было приятно даже просто произнести эти слова.

Паула наморщила лоб. Многозначительно помолчав, она, как всегда неожиданно, произнесла одну из своих удивительных фраз:

 - Ненависть - это не противоположность любви. Противоположность любви - равнодушие.

Уже когда они в понедельник зашли в коридор, ведущий в лингафонный кабинет, несколько девушек из одиннадцатого класса, шушукаясь, склонили друг к другу головы.

– Похоже, слухи быстро распространились, - прошептала Зое.

– Видимо, да, - так же тихо ответила Паула.
– Но сделай мне одолжение, не начинай их сразу же бить.

В этот день Зое чувствовала себя неловко, выйдя во двор школы во время перемены. Несколько парней из баскетбольной команды Давида, с которыми еще несколько недель назад она вполне нормально общалась, теперь оценивающе наблюдали за ней. Некоторые даже многозначительно улыбались. Давид стоял с двумя девушками из своего класса в конце двора, почти у зоны для курильщиков. Он удостоил ее всего лишь презрительного взгляда, после чего отвернулся. Вот такие ощущения испытываешь, когда окончательно теряешь друга и приобретаешь врага.

Зое намеревалась вести себя сдержанно и безразлично, но в результате уединилась на другом конце двора, там где уже начиналась улица, и включила сотовый. Еще два урока, после которых предстоял разговор с госпожой Талис. Может, произошедшее на выходных убийство было сегодня главной темой для разговора у учителей? Может, поэтому они не принимали сегодня? Сотовый пискнул и на экране высветился значок письма.

"Клуб "Exil"? Когда? ПС: Оставь своего бывшего в живых!"

Ирвес.

Однако улыбка тут же сошла с лица Зое, когда она подняла глаза.

На противоположной стороне улицы сидел мужчина со спутанными, длинными волосами, выцветшего желтоватого цвета. Даже его глаза были желтыми. И по тому, как он смотрел на нее, отвесив нижнюю губу, можно было подумать, что у него не все в порядке с головой. Когда Зое отошла в сторону, чтобы смешаться с учениками, она заметила, что мужчина сел на капот припаркованного автомобиля. Только теперь она увидела, что он был босым, а его ноги были такими грязными и мозолистыми, что напоминали, скорее, копыта. Одет мужчина был в наугад подобранные, бесцветные вещи, возможно, подержанные и отданные кем-то для благотворительных целей. А из кармана его поношенной куртки выглядывало - Зое брезгливо поморщилась - ощипанное и обмякшее голубиное крыло.

Рубио не реагировал. И это при том, что я практически с самого утра стоял у него под дверью. Единственное, чего я добился до сих пор, это того, что он опять отключил звонок. А когда я вновь обошел вокруг дома, чтобы увидеть его лицо в окне, то увидел только то, как окно закрылось. На улице лежала записка, которую я бросил ему вчера - скомканная. Я фыркнул, сопротивляясь импульсу взобраться по стене и разбить это чертово окно. Вместо этого, я достал из сумки листок бумаги и фломастер и еще раз терпеливо записал все свои контактные номера и вопросы. Немного поразмыслив, я пожертвовал еще и дневной выпуск газеты с фотографией Барб и также затолкал его в почтовый ящик.

Я едва не поддался искушению сесть в кафе напротив. Но он мог увидеть, что я сижу там и жду. Поэтому, я сделал вид, что сдался, демонстративно посмотрел на новые часы и спустился по лестнице в метро. Пройдя там по перрону, я вышел на улицу с другой стороны, вне поля зрения Рубио. Оттуда было недалеко до заправки. Там хоть и было всего несколько высоких столов рядом с автоматами с напитками, но мне и без того было комфортнее стоять. Единственное, более менее съедобное, что можно было купить в автомате, был мясной бульон. Лучше, чем вообще без завтрака.