Милосердна ли мать, прекращающая кормить самого младшего, что бы еды хватило ей и остальным детям?

Милосерден ли я, настоявший на мягком расследовании, которое вот-вот начнется? Да, наверное… И это мне может выйти боком. По-хорошему можно и нужно было бы обойтись быстрыми методами дознания. Но, увы — я, как тот палач, милосерден. И не люблю лишней крови.

Милосердие вообще страшная штука…Как правило оно всегда за чей то счет.

Судя по голосу бедолаги-скотокрада, он пока что вкушает лишь «милосердие вопроса» — голос еще силен, и даже орет через силу. Такое бывает, когда воображение сильнее боли, а тело еще не повреждено окончательно.

А скоро и в этой камера брат Савус и его помощник Савва, и оба под моим руководством будут выказывать милосердие, — с молитвой в душе и болью в сердце. — Ханжество? Не уверен. По крайне мере относительно Савуса.

Я — старый циник, у Саввы сержантский склад ума, помноженный на отсутствие воображения. А вот Савус?! — Старый хорек Савус, так зовут его враги, да и мы за глаза. Уж я-то знаю, куда он исчезает каждый раз, когда братья выступают в большой поход. И он действительно вопрошает заблудших грешников и воров — с верой в душе и болью в сердце. А молитва в его устах звучит искренне и без лицемерия.

Снова в углу появляются фигуры из моего прошлого. Сколько это было тому назад? — Двадцать лет или все двести? — Все теперь очень относительно.

Я киваю им как старым знакомым. Призраки они или мое воображение, но вежливость еще никому не мешала.

Амбал снизу умолк и уже не орет. Но теперь слышны другие голоса — тут очень хорошая акустика. В это раз не снизу, а откуда — то сверху и сбоку. Отчетливо слышу, как кто-то из неофитов приносит присягу Ордену:

— Брат ордена — умер для мира. У него нет ничего своего. Он живет для ордена и церкви.

— Праведно все, что служит Ордену, греховно все, что ему мешает.

— Брат Ордена каждый день должен быть готов к смерти и мукам.

Впереди еще несколько минут принесения обетов. По моим прикидкам сейчас она начнет говорить о том, что никому не дано знать «вес» брата, кроме Иерархов и Всеблагого, а потому надо смириться, что «легким» зерном могут пожертвовать, бросив его землю, дабы глянуть на ее всхожесть. Одним словом — смирись и радуйся, что хоть так пригодился Ордену.

Н-да, основатели Ордена были людьми умными, и не стали изобретать велосипед, а лишь творчески переработали «Кахетиз революционера». Еще кое-что взяли от иезуитов, а что-то из кодекса «Бусидо» самураев, — и все адаптировали под окружающую среду.

Створы дверей в соседней камере раскрываются, слышен их лязг. А вот и ко мне гости пожаловали. Наконец то! Девушка, совсем юная. А ее «дело» у меня на столе. Судя по первым строкам — отец или братья научили ее читать, пользоваться четырьмя правилами арифметики, и навыкам гадания — по зерну и печени. Делаю пометку — надо будет о том сообщить полу-брату Йохану. Если у крестьян его нома есть время учить детей чему-то лишнему, типа ворожбы на смерть по печени козленка, то тут или пятина податей слишком низка, или крестьян появился гонор. И то, и другое есть вещь недопустимая, а потому вредная и подлежащая искоренению. Но это лишь характеризует Ангелику или Ангелу (так, кажется, ее зовут), но не есть ее главным грехом.

Со слов же братьев, которые ее схватили — вина ее совершенно в другом: чуть меньше года назад она с братьями, якобы, нашла один из старых схронов. И по их же мнению — наша пленница однозначно врет. Ибо то, что детальки тут явно не сходятся — видно даже им.

Девочку можно даже пожалеть. Ведь если верить ее росказням, то ей дважды не повезло. Если бы там были консервы, сложное оборудование или что еще портящееся от времени, то, скорее всего они бы просто не смогли воспользоваться содержимым.

А если бы хотя бы у одного из ее братьев оказалось чуть больше извилин, то они бы поняли, что две разобранные винтовки и несколько сот патронов, тщательно упакованные в деревянный ящик и залитый сверху смолой — это не только большое богатство, но и очень большая опасность.

А возможно поняли, но у семей, которые учат девочек ворожить на смерть соседей по печени козленка — явно завышенные амбиции.

Сообщи братья о находке смотрящему от Ордена полубрату Йохану, то все бы обошлось. Возможно, даже что семья получила бы благословение Иерархов ордена, а одному из братьев было бы разрешено в него вступить…со временем.

Но спесивые идиоты решили иначе. Странным и заслуживающим сомнения в ее рассказе кажется почти все. И как ее братики смогли так быстро разобраться в старом оружии. И почему их сдали лишь через полгода с момента вскрытия сторона. И главное — кто их сдал? Это тоже непонятно.

Ей не верят. Она лжет, и ложь ее скреплена на живо белыми нитками. Хотя кто в таком положении говорит правду? Будем подумать.

И собственно неважно полгода или полдня копалась ее семейка в оружии древних. Для того, что бы разобраться как оно работает и убить шестерых наших братьев — этого оказалось достаточно.