Рука Эллиана была окровавлена, яркая струйка крови текла ему по ладони — и капли королевской крови растворялись в зеркале. Одна за другою в волшебной глади вспыхивали картинки, и изумленный Эллиан видел свое детство, свою юность в пажах — и прекрасную Нову, которая из заносчивой девчонки на его глазах расцветала в прелестную девушку.

Касаясь окровавленной ладонью зеркала, Эллиан раскручивал его гладь — и заново переживал то, что видел в нем. Сотни мельчайших оттенков чувств прорастали заново в его омертвевшем, отравленном забвением сердце, и Эллиан ощущал все больше, что жив — и огромную тяжесть своей потери он ощущал тоже.

Словно громом поразило Эллиана, когда он увидел сферу с запертой в нем последней девственницей, и забытые чувства роем взвились в его душе. Ноги отказались его держать, и Эллиан упал перед зеркалом со стоном, словно невидимая рука вонзила в его сердце оружие. Непобедимого Короналя повергла на колени любовь, вспыхнувшая в его сердце с прежней силой звезда. Сейчас, когда не перед кем было скрывать свои чувства и притворяться, он отчетливо понял, что был влюблен в эту девушку, что любил ее так же, как любят жизнь, и хитрый Пустотник просто обокрал его.

— Похоже, он взял у тебя девушку, — заметил Понтифик, рассматривая сплетение тел за колышущимися занавесями. Корональ, даже не глядя в зеркало, в мельчайших подробностях вспомнил ту жаркую, страстную ночь — и вкус поцелуев на своих губах.

— Он забрал мою любовь, — глухо ответил Корональ.

Понтифик молчал.

Если б Корональ был чуть постарше и помудрее, он бы наверняка знал, что это — и многое, многое другое, — Понтифику было известно заранее. Он видел это в своих снах, и он это предсказывал, и не вмешивался никогда потому, что люди сами были должны сделать свой выбор.

— Все идет так, как должно идти, — задумчиво продолжил Понтифик, разглядывая, как подаренная девушкой жизнь распадается на мельчайшие частицы. — Ах, какая глупая, какая трогательная и прекрасная верность! Какой щедрый жест! Мальчик мой… вы удивительная пара. Удивительная.

Корональ медленно поднялся. Ему все еще было нестерпимо больно, но он восстанавливался, быстро, как и от всех прочих ран и ударов.

— Чем же мы удивительны? — тихо произнес он.

— Вы любите друг друга, — с большой симпатией ответил Понтифик. — Ты — Вода, она — Огонь. Маги таких разных стихий никогда не пленялись друг другом настолько сильно итак честно. Ты не задумывался об этом? Запретов никаких нет, нет предрассудков, но никогда… А у вас получилось. Получилось преодолеть этот невидимый барьер. Я так долго ждал, когда вы, наконец, перестанете дуться друг на друга, как обиженные дети. Но вы…

Понтифик всплесну сухими руками, на лице его выписалось разочарование.

— Я правлю этим миром со времен его сотворения, — произнес он, — но даже я не могу и не умею возвращать жизни. Еще немного, и эта девушка умрет, а Пустотник, достигнув своих владений, просто потеряется среди прочих Пустотников. Нет, конечно, я смогу тебе его отловить и отдать, но, боюсь, спросить с него и удовлетворить свой гнев и свою боль ты не сможешь. Он потеряет память, и будет смотреть на тебя ничего не понимающим взглядом. Так что…

— Я сам убью эту сволочь, — прорычал Корональ грозно.

— Они уже слишком далеко, — ответил Понтифик. — Боюсь, ты не догонишь их, чтобы все исправить. Пустотники — они же пользуются магическими повозками. Они путшествуют не по воде, а значит, у тебя нет власти над их дорогой. Конечн, по реке ты б их догнал, а так…

— Нет ничего невозможного для Короналя! — прошептал Эллиан. — Эй, там! — проорал он, оборачиваясь стремительно. — Собрать всех магов Воздуха, что есть во дворце!

Магическая повозка шустро катилась по огненным землям, лавируя меж черными нагромождениями скал, образованных наплывами застывшей лавы. Из разломов вдоль дороги то и дело выскальзывали быстрые языки пламени, облизывая раскаленные красные края трещин. Где-то в глубине земли, под толстой коркой черной остывшей лавы, клокотала и кипела магма, и разломы земли выплевывали столбы искр и пламени. Воздух над дорогой дрожал и плавился от жара.

Пустотник нарочно выбрал именно этот путь, не самый комфортный и красивый, но зато верный и безопасный. Огненная стихия защищала беглецов от власти Короналя. Здесь, в огненном царстве, где нет ни ручейка, ни самой захудалой речки, он не мог догнать их. Здесь сила его была минимальна — об этом думал Пустотник насмешливо, прихлебывая остатки магии из бутылочки.

Нова, еле живая, привалившись плечом к стенке кареты, равнодушно смотрела на Пустотника.

— Ах, так вот в чем дело, — звонким, неестественно легким голосом произнесла она, наблюдая, как у Пустотника расцветают бледные щеки. — Вы пьете магию. Вот отчего вы все помните. Вы пользуетесь нечистой магией. Вот кто нападал на нас с Эллианом.

Пустотник насмешливо покосился на девушку, глотнул из бутылочки еще.

— Какая проницательность! — произнес он язвительно.

— Зачем вам все это? — безжизненно произнесла Нова. — Зачем? Вы все переломали, вы уничтожаете меня… Разве вы не видите, что я умираю быстрее, с каждым шагом, отделяющим меня от Короналя… Вы убиваете меня. И сейчас будете говорить о любви?