Я с завистью вздохнул — те из лесных кланов, что умели сваривать сталь, сгорели в пламени войны около века назад. С тех пор лучшие клинки привозили с востока и ценились они на вес золота. Я моргнул пару раз и присмотрелся к работе. Как и ожидалось, тонкая полоска ярко светилась волшебством.

Увидев меня, Грегор отложил в сторону молот и отослал мальчишку-подмастерье за пивом. После чего сказал мне:

— Вот, нервы успокаиваю работой.

Сын ярла развел руками словно хотел объять тесное помещение. В печи красноватым цветом тлели угли, а в корзине в углу торчали заготовки под мечи.

— Да, Артур, какой камень свалился у меня с души вчера, когда вы с отцом нашли общий язык, — Грегор сел на скамью. — И ты опять взвалил мне его на плечи.

— Уже знаешь?

— Конечно, к вечеру все будут гудеть словно улей. Почему не пришёл ко мне?

Я пожал плечами. Грегор снял фартук и положил на небольшой столик.

— Не хочу, чтоб тебя убили. И этого дурака Руисерта. Меня терзает страшное предчувствие, а о чём оно — понять не могу.

На руках у ярлова сына ровным узором проступили вены. Рана заныла. Я проморгался и как следует посмотрел на рисунок вен. Ну, конечно, следовало сразу догадаться. Такое бывает, когда долго носишь источники, в данном случае — намотанные на руку цепи. Отсюда и эликсир из водорослей, и доброжелательное отношение. Что ж, это мой шанс…

— Грегор, я не до конца был с тобой честен. Я — не бродячий рыцарь.

— Да ладно? — в его голосе была слышна усмешка.

— Я звездочёт, составляю гороскопы по созвездиям.

Маленькая ложь для пользы дела.

— Но про курган я не врал, он действительно важен. Можешь проводить меня?

— Не могу, сам видишь, что происходит в замке. Нужно быть подле отца, — горец огладил бороду. — Знаю, кто сможет. Пошли.

Грегор накинул на себя клетчатый плед и направился к выходу из кузни.

* * *

Фингэл угрюмо пыхтел впереди, что-то бубня себе под нос. За те четыре часа, что мы ползли вверх по горной тропе, я так и не смог разобрать ни слова. Что это — горская песенка о счастливом пути или проклятия в сторону чужака, из-за которого похмельному мужчине приходится таскаться по козьим тропам? Я решил завести хоть какой-то разговор:

— Почему мы не пошли по тракту?

— По землям Нак Кимли? Да они порежут нас на лоскуты.

— А как же священные заветы? Путников нельзя трогать.

— Тракт заворачивает на наших землях, — Фингэл остановился и задумчиво почесал огромный нос. — Как бы так сказать, Нак Кимли они в углу. Для них мы не путники. Да и разбойники эти Нак Кимли, веры им нет.

Печально было слышать. Особенно печально для меня и моих ног.

— Но уже почти дошли. Смотри, за тем поворотом будет лесенка в скалах, она и приведёт нас к кургану.

Лесенка действительно оказалась там. Узкая и прямо над обрывом. Единственное, что спасало меня от падения — вбитые в скалу железные скобы, за которые приходилось крепко держать левой рукой. Я ожидал, что горец предложит мне привязаться веревкой, висящей у него на спине, но это явно не входило в его планы. В самом-то деле, сорвётся надоедливый чужак и помрёт, ему-то какое дело? А может он просто настолько привык к путешествиям по горам, что не представлял их опасности для чужаков.

Путь привёл нас на ровный горный луг, дальней стороной отлого уходивший вниз. Там, далеко в дымке, виднелась речка, раскиданные по её берегу домики и каменные заборчики, за которыми бегали стада овец. Совсем далеко, где глаз уже почти не разбирал, стоял типичный горский замок, брат-близнец замка Глипнесс, разве что башня на холме была каменная.

— Это замок Нак Кимли?

Фингэл выждал добрую минуту, прежде чем ответить, и даже перед тем, как произнести эти слова, как следует сплюнул на землю:

— Замок Эстер, — здоровяк сплюнул на землю ещё раз. — Да, в нём живёт ярл Нак Кимли.

— А как его звать-то, этого ярла?

Ответом был ещё один плевок, третий по счёту. Говорят, далеко на юге есть пустыня, где живёт горбатая лошадь. И эта лошадь постоянно ворчит и плюётся. Определённо, она бы нашла с горцами общий язык. В отличии от меня.

Впрочем, болтовня уже была лишней. В скале рядом с нами, буквально на расстоянии полусотни шагов была вырублена арка, украшенная красивыми узорами. Я направился к ней поближе. Старые узоры, почти стёртые ветром и дождями, нехитро изображали оленей, медведей и волков — местную живность, так любимую ойграми. Было и странное — под этими узорами проступали почти неразличимые символы, явно буквы, в своё время так глубоко вырезанные в камне, что даже долгие тысячелетия не смогли их скрыть. Я достал из сумки лист бумаги, куда в свое время тщательно перерисовал изображение каменного корабля из дневника Тёмного Тирана. Да, это были те самые буквы. Картинка плохо передавала их истинный вид, судя по всему автор и не намеревался это делать, ему лишь было важно сохранить общие очертания. Тёмный Тиран явно знал этот язык и значение символов, поэтому и не искал точного сходства. Для меня же стала сюрпризом похожесть линий на узкие клинья, какие бывают, когда дети чертят в речной глине узкими палочками. Какая же магия может позволить прочертить так глубоко по камню?

Я положил кончики пальцев на узоры и попытался её ощутить. Ничего. Пусто. Действительно, за долгие тысячи лет здесь вряд ли что-то могло остаться. Я позвал Фингэла и мы вошли через арку в пещеру.

* * *

Тёмная и сырая пещера выпустила нас в тихий грот, куда столбом падал свет из расщелины в потолке. Грот был огромен, почти с полверсты, но даже его с трудом хватало, чтобы вместить в себя курган. Картинка в дневнике не передавала и десятой доли величия открывшегося вида. Каменный корабль был похож на настоящий настолько, насколько вообще может быть похоже нагромождение камней в два человеческих роста на дракона моря. Я восхищённо застыл. Кто бы здесь был не похоронен, ойгры уважали его безмерно. Мне и представиться не могло сколько сил нужно, чтобы втащить всю эту землю в пещеру, насыпать курган, а потом приволочь тёмные, явно нездешние камни и поставить их в ровную фигуру.