Из четырнадцати воинов, что Леит привёл с собой, обратно вернулось чуть больше половины. Ещё кто-то пристегнулся к нему из старой дружины старика Максвелла. Впрочем, весомая часть людей была ранена и даже если не брать тех, кто сейчас метался в горячке или лежал пластом, остальные — так себе бойцы. Так что карла отобрал семерых, повелев остальным при случае чего готовиться. Семь плюс Леит плюс я давало девятерых. Хорошее число. Я провёл рукой по небу, открывая отцы-созвездия. Нам подходят Поэт и Дикарь. Было очень заманчиво воздать хвалы Дикарю, но это три по три звезды; Поэт же семь и две в лютне. Так что я приложил пальцы к подбородку и прочитал первое, что пришло на ум — детскую считалочку. Рифма есть, так что Поэт не обидится, а горцы этого языка знать не должны. Отец-созвездие засияло немного ярче. Я повернулся к нашему отряду и сказал, что готов. Леит, всё это время скептически смотревший на мои движения, наконец оживился, поплевал на руки и обтёр их о складчатую часть пледа. Остальные горцы повторили.

Металлические пластины в кафтане придавали мне сил, да и рука перестала постоянно зудеть, так что я припустил быстрым шагом, лишь чуть не переходя на бег. Горцы ничуть не удивились и растянулись за мной гуськом. Крепкие ребята, даже не пыхтят, будто всю жизнь следопытами по родным лесам ходили. Хотя… Агломанны раньше были одним из диких кланов, отсюда и речь немного понятная, и крепкость в теле, и упёрство в характере.

Память меня не подвела (да и никогда не подводила), так что мы быстро вышли на тропу, которую ещё совсем недавно показывал мне Фингэл. Объяснять ничего не потребовалось. Горцы молча осмотрели путь, один из них, щербатый и худой, указал остальным на места, где под слоем земли прятался ненадёжный камень, и мы начали подниматься наверх. Путь был недолог и скучен.

Наверху ничего не изменилось. Я осмотрел вход в пещеру, после чего повернулся к пологому спуску в долину. Горцы горячо обсуждали вид на земли Нак Кинли.

— Глянь сколько голов…

— Угу, а вон там…

— На холме вишь прямо, отогнали половину…

— В траве лежат три…

— Не, четыре пастуха…

— Пёсик лает, ась…

Леит прервал тихий гомон одним движением. Он взял паузу, тщательно осматривая своих людей взглядом из-под кустистых бровей. Горцы молчали, словно это был привычный ритуал. Наконец, карлик сплюнул на землю и произнёс:

— Берём тех трёх на ножи. Четвёртого Малой достанет стрелой. Вы двое налево, — он начал тыкать людей короткими и толстыми пальцами. — Тэдг и Мюр — направо. Рыцарь посидит там, на горке, и если увидит что-то странное — крикнет по звериному. Знаешь как?

Вопрос был ко мне. Вместо ответа я посмотрел на небо, увидел там чёрные точки ястребов, и два раза отчётливо крикнул по-ястребиному.

— Тоже сойдёт, — кивнул Леит. — Ну что, братья, не будем тянуть.

Горцы нырнули в небольшую ложбинку в бескрайнем вересковом море и исчезли из вида.

* * *

Горцы двигались просто потрясающе, глядеть за ними было одно удовольствие. Менее опытный следопыт давно потерял бы их из вида, и даже я иногда понимал где они идут лишь по самим лёгким движениям травы да буквально случайному мельканию ткани. И всё же, одного я упустил, того самого, что был назван Младшим.

Я начал обыскивать травянистое поле взглядом, пытаясь его найти, и пропустил начало боя. Просто в какой-то момент один из пастухов, что-то наигрывавший на свирели, вдруг исчез. Потом стоявший в пятидесяти шагах Нак Кинли упал, словно подкошенный, со стрелой в горле, а к двум последним метнулись из верескового моря клетчатые фигуры. Стоит отдать ублюдкам должное, они успели выхватить ножи и топоры и даже встать наизготовку, но Леит непонятно как оказался за их спинами и в два удара окончил дело.

Заливавшаяся лаем собачонка стремглав умчалась в сторону деревни. Вслед ей полетели две стрелы, но куда там… В моей голове тихо перевернулись песочные часы. Пока собака добежит, пока враги поймут что и как, пока соберутся, пока придут. У нас есть часа два. Стадо движется медленно, но должно хватить. Я начал спускаться с горки, но Леит с ребятами уже гнали овец навстречу. Я махнул им рукой.

— Засыпались?

— Ага, собачку упустили, — сказал Малой и сплюнул на землю.

— Ублюдки Нак Кинли и тут не как люди, — перебил его Леит. — Все горцы ишаков к стаду ставят… Ладно, хоть часик у нас есть.

Я тогда не стал спрашивать, причём тут ишаки, но позже узнал, что они лучше собак охраняют скот от волков. Кто б мог подумать…

Мы совместно погнали стадо назад к тропе, но вышло это дело отвратно. Овцы оказались крайне строптивые и чудовищно пугливые. Они всё время пытались разбежаться по сторонам и совсем не слушались горских команд. Мы потеряли много времени прежде чем дошли до обрыва. Уже была слышна погоня, а вдали темнели точки бегущих к нам по верескову полю ублюдков.

Леит глянул вниз, на бритвенно-острые камни, и поежился.

— Чтоб мои пятки погрызли черви, от скотины ничего не останется. За просто так пузом своим рисковали.

— Не останется и не надо. Зато Нак Кинли лишатся стада.

В качестве подтверждения своих слов я схватил жирную овцу поперёк туловища, подтащил к краю и богатырским пинком отправил вниз. Животное лишь заблеяло, постепенно затихая. Дожидаться того мерзкого звука, что возникает при падении с высоты, я не стал и кинулся к следующей. Горцы с явным сожалением присоединились. Дурное дело нехитрое, но понадобилось не меньше получаса, чтобы от отары осталась лишь треть. Надо было уходить, но бросать стадо… Да и та самая расщелина, ведущая в гробницу, словно манила меня. Я знал, что там пусто, но что-то в глубине души сопротивлялось. «Всегда верь себе!», так учили меня. Я окрикнул Леита: