Я сделал свою работу и перехожу к поиску других задниц, которые можно надрать.

Двое парней Блэка стоят рядом с парнем, голова которого повернута под неестественным углом, лицо покрыто кровью, шея явно сломана, они держат второго человека в наручниках.

Двери во внутренний дворик открываются, и я замечаю, что Блэк зачитывает Нео его права, хотя они немного отличаются от тех, что я слышал раньше.

Блэк стоит прямо, глядя на безмолвного Нео Метаксаса.

— Если ты заговоришь, я отлуплю тебя пистолетом. Если ты будешь дышать слишком громко, я ударю тебя прямо в гребаный рот. Если ты хоть раз посмотришь на меня не так, я заставлю своих парней надрать тебе задницу, так что сделай себе одолжение и держи рот на замке, Метаксас, потому что ничто не спасет тебя от ада, в который я собираюсь доставить тебя.

Вы знаете, теперь, когда я думаю об этом, Блэк и я — не полные противоположности. Он типа крутой, но я ему в этом не признаюсь.

Когда Блэк замечает, что я держу два пистолета, он сильно хмурится, прежде чем забрать их у меня и положить на стол рядом с собой. Мой гнев нарастает, как у грёбанного ребёнка, у которого забрали любимую игрушку, но я не позволяю себе говорить при Нео.

Краем глаза вижу, как один из парней Блэка сидит рядом с мужчиной, который, возможно, когда-то был без сознания, но не сейчас. Когда он вскакивает и бьет солдата по заднице, тянется за пистолетом, я реагирую. И делаю это быстрее, чем любой из ублюдков из всей армии.

Подойдя к Блэку сзади, я беру со стола один из пистолетов и на этот раз не целюсь низко.

Человек Нео встаёт, направляя украденный пистолет прямо на Блэка.

Приготовиться. Прицелиться. Выстрелить.

Бум, сука.

Глаза чувака сводятся друг к другу, когда моя пуля попадает в него, вынося ему левый глаз, оставляя зияющую дыру на месте, где он был раньше, а его мозги разлетаются по всему голубовато-белому креслу Нео.

Он приземляется на пол, где его лицо навсегда останется изображением вечного изумления, а его глазница сочится красным.

Мое сердце колотится, а грудь вздымается. Я под чистым адреналином.

Я поворачиваюсь и вижу, что все люди Блэка стоят на ногах с поднятым оружием и смотрят на меня. Я перевожу взгляд с Блэка на Метаксаса, затем снова на Блэка. Сделав шаг назад, кладу пистолет на стол и делаю это с легким стуком. Я собираюсь покинуть внутренний дворик, но прежде, чем сделать это, я иду к Блэку. Близко наклонившись, прямо к его уху и достаточно громко, чтобы он услышал меня, я ворчу:

— Пожалуйста.

Возвращаюсь внутрь и игнорирую любопытные взгляды всех людей Блэка, иду на кухню, где вижу, как пара медиков загружает молодого паренька на носилки со всё еще застрявшем в его бедре ножом.

Скрещиваю руки на груди и в одиночестве дожидаюсь, когда стихнет суматоха.

В следующий раз, когда я попрошу гребаный пистолет, что-то подсказывает мне, что я получу его.

Глава 35

АЛЕХАНДРА

Юлий лежит на спине рядом со мной. Моя щека на его грудной клетке и с нашими руками, скреплёнными над его бьющимся сердцем, я тихо бормочу:

— Мой брат.

Его пальцы мягко трогают мои, как будто он должен убедить себя в том, что мы здесь, наконец-то вместе. Я всю жизнь ждала этого человека, только я об этом не знала. Теперь, когда мы есть друг у друга, меня охватывает надёжное чувство удовлетворения. Он ворчит в замешательстве.

Я неохотно поднимаю голову и размышляю вслух:

— Я должна поговорить со своим братом. Мне нужно знать, что происходит. Я должна убедиться, что с моими сёстрами всё в порядке.

Выражение, которое я не совсем понимаю, мелькает на его лице, он беззлобно и сонливо произносит:

— Малышка, то, что ты сделала… ты должна понять, у тебя больше нет семьи.

Моё сердце чуть не разрывается, когда он добавляет:

— Теперь я твоя семья.

Он изо всех сил старается не напугать меня. Неужели я настолько дорога ему, что он должен говорить со мной, как с ребенком?

Я должна дать ему понять, как будут обстоять дела с таким человеком, как Юлий.

— Я, возможно, и не стреляю в людей через день, как твоя приятельница Линг, но я не слабачка, и если кто-то будет представлять угрозу, тебе лучше поверить в то, что я устраню её при помощи грубой силы, если в этом возникнет необходимость. Это только ты для меня, Юлий. — Наклонившись к нему, я нежно целую его грудь. — Не бойся за меня. Я буду защищать тебя, cari~no (прим. пер. с исп.: малыш).

Когда я смотрю на него, я вижу этот взгляд. Вижу его ясно. Он спрашивает себя:

«Куда делась Ана, которую я должен защищать, и кто эта женщина?»

И я не могу удержаться, чтобы не закатить глаза.

Наша жизнь ненормальна.

Эта жизнь — грязная.

Дело в том, что, независимо от того, как сильно мой отец пытался воспитать меня хорошей девочкой, я никогда не собиралась оставаться незапятнанной.

— Не смотри на меня так, — улаживаю я ситуацию, сжимая его крепкий, небритый подбородок между пальцами, удерживая его неподвижно и повторяя слова, которые мой брат сказал мне много лет назад: — Мы все приходим в этот мир, пинаясь, крича, покрытые чужой кровью.