Возможно, я толком и не Хранительница и жар на меня подействовал в пол силы — но я ощутила только мягкое тепло, когда взяла камень Земли. Где-то в груди сладко защемило и перехватила его поудобнее. Потом подумала и накрыла второй ладонью.

Меня порядком встряхнуло, и я решила, что лихорадка возвращается, но камень Земли так настойчиво пульсировал в руках, что это идея была тут же отметена.

Кровь словно развернулась и потекла по венам в обратную сторону. Сердце забилось в истерике, легкие сжались в попытке снова дышать. Я закашлялась, в ужасе глядя на руки, которые сжимали камень Земли и никак не могли его выпустить.

Впрочем, в следующую секунду все прекратилось, и я беспрепятственно разжала пальцы. Камешек невинно выкатился на глину под ногами и остановился в паре сантиметров от камня Воды. Идеально, чтобы его разглядеть.

Он был серый, со вкраплениями коричневого. Где-то по углам он истерся, и там выступала белая пыль. Одна из граней раскололась и в трещине виднелись причудливые узоры, которые нарисовали там прожорливые жучки, выбравшие камень Стихии своим домом.

Я взяла оба камня в руку и снова задрожала. Но теперь дрожь была легкой и теплой, я с удовольствием отдалась ей. Камни толчками отдавали мне свою силу, соперничая в том, как много могут подарить. Я улыбнулась и в блаженстве прикрыла глаза, абсолютно забыв о драконе, который снова обратился в глинистый холм. Так вот это как, чувствовать мощь.

«Существуют на свете всего четыре степени страха. Четыре — этого достаточно, чтобы сойти с ума. Четыре: страх перед происходящим вокруг, страх перед лицом врага, страх перед своими друзьями и страх перед самим собой. Страх перед обстоятельствами прост — это то, что можно в большой степени контролировать, а в остальном положиться на веру. Страх перед лицом врага хуже, но тоже сносен — врага можно убить. Страх перед собственными друзьями — почти безвыходный, но от него можно закрыться внутри, в конце концов, оставить друзей с миром. Хуже всего — страх перед самим собой. От него не спрятаться и не сбежать; от него не поможет любовь или надежда. Пожалуй, страшащегося себя спасет власть, но только если он использует ее с умом и только если рядом найдется тот, кто не испугается силы.»

«Сборник преданий в помощь Хранителям Стихий»

Я едва поспевал за ватагой безымянных. Мы вот уже четверть часа продирались сквозь толпу — сначала по вокзалу, потом по городу, пробираясь на самые окраины, за которыми простиралось то ли поле, то ли пустошь, а теперь вот безымянная, похоже, ведет нас в бар. Здание, сложенное из красного кирпича, стоит на краю последней городской улочки, но то, что начинается за краем города, мне не видно из-за могучих голов мужчин. Ведьмины соратники тоже заметили, куда мы направляемся и теперь довольно улюлюкали; Лили закрыла уши ладонями и хмуро разглядывала проплывающие мимо дома и ошарашенных людей. Мы понятия не имели, в какой век нас забросило, но это было явно близко со временем Хранительницы Воды. Уж не знаю, дома ли она сейчас ёили тоже перенеслась во времени.

Если честно, знать бы хотелось. Самое страшное сейчас — конечно, после того, что Лили тут в качестве жертвоприношения — то, что я не видел в эти дни Терезу, а остальных Хранителей и вовсе давно нет. Самым страшным было то, что наша четверка раскололась.

Наконец мы вошли в бар, растолкав добрую половину посетителей, но Джеральдина, под недовольные выкрики безымянных, вывела нас за барную стойку к черному ходу. Я, успев заметить только сладко пахнущие ряды бутылок и огромное, написанное на доске, меню, обрадовался, что сейчас, надеюсь, наконец увижу, зачем мы преодолели такое расстояние. Интересно, почему Колдунья не могла перенести нас сразу на место? Между прочим, мы второй раз проходим в заднюю дверь бара. Она решила поиздеваться над своими приспешниками, дразня их выпивкой? Пожалуй, слишком много вопросов.

Впереди скрипнула дверь и безымянные принялись по одному протискиваться в узкий проем. Лили позади меня скучающе зевнула, хотя я знал, что внутри ее штормит. Аккуратно сжав ее ладонь, я попытался выглянуть из-за рослых спин, чтобы увидеть, куда мы идем.

Волна накатила резко, без разрешения сухими и горячими пальцами сгребая в горсть легкие. Я закашлялся, перед глазами все поплыло; ярость перекрыла стоящих вокруг ярко-алой пеленой.

Она забрала то, что по праву твое.

Голос, такой же огненно-горячий, как и руки, эхом отразился в голове. Я сжал зубы, в беспамятстве метаясь по бару. Злость накатывала тяжелыми волнами, присыпала сухим песком голову, складывала пополам.

Отомстить!

Голова раскалывалась на кусочки, руки жгло. Под ногами собрался маленький смерч из земли, он вкрадчиво обнимал колени, методично раскачиваясь. В горле стало сухо, я закашлялся. Земля приятно грела ладони, нашептывая о том, что еще можно забрать то, что кто-то украл.

Хранительница! Вода и Земля, как и любые два камня, не могут быть рядом. не положено два камня одному Хранителю. Не положено! Отомстить! ОТОМСТИТЬ!

Зрачки пульсировали, из сжатых в кулаки рук посыпался песок. Я в ужасе отшатнулся, кто-то из безымянных толкнул меня в бок, и я влетел головой в кирпичную стену.

Наваждение ушло.

Безымянный, который задел меня, только окинул мой силуэт презрительным взглядом и отвернулся. В баре пара человек перекрестилась и вышла, но больше никто не обратил на меня внимание. Лили тихонько подошла сбоку и молча обняла меня за плечи, заставляя заметить, что меня бьет дрожь.

Совсем скоро нас вытолкнула вслед за приспешниками Джеральдины толпа. Я зажмурился, привыкая к яркому свету улицы после полутемного бара, и присмотрелся. Мы стояли в гордом одиночестве посреди вересковой пустоши, которая расстилалась во все стороны до самого горизонта, только тыл нам прикрывал городишко. Джеральдина что-то крикнула, но до нас ее голос не долетел, затерявшись в пустоши. Безымянные, как один, кивнули и двинулись неровным строем вперед. Тогда я заметил то, к чему нас вела Колдунья.