– Конечно. И о них...

– Покорнейше благодарю. Сыт вашей милостью.

– Что ты хочешь этим сказать?

– А то, что позвольте мне идти. Выполнять свою работу в тюрьме.

Меня задел тон заключенного.

– Послушай, может, я хочу войти в твое положение, помочь.

– Вот как?
– рыбак с интересом посмотрел на меня.
– Но чем же сейчас поможешь? За две рыбины, которые по закону у меня следовало отобрать - тут даже штраф не предусмотрен, - меня публично судят и упекают в тюрьму. Теперь, если вы меня и освободите, в глазах детей я вор... Выходит, так. А ведь ради них старался!

– Это не оправдывает нарушения, - сказал я, не глядя ему в лицо.

Честно сказать, я и сам удивился приговору.

Я ознакомился с делом матроса Дадаша Гусейн оглы. Кроме протоколов допроса в деле содержался акт об изъятии рыбы (общим весом около семи килограммов), справка о семейном положении (на иждивении шестеро детей да еще престарелые родители, всего десять душ), характеристика. Характеристика была просто превосходной - "один из лучших рабочих", "дисциплинирован, исполнителен", "имеет несколько благодарностей за победу в социалистическом соревновании между экипажами" и т. д. Ни одного выговора, ни одной провинности. Стаж работы - 26 лет... Почему же человека осудили? Может, характеристика составлена формально? Нет, я навел справки, все подтвердилось. Кроме того, выяснилось, что у заключенного в момент нарушения тяжело болел сын, а мать, инвалид первой группы, прикована к постели. Так что же произошло?

"В то время только-только начиналась кампания по охране природы, вспомнил бывший прокурор района.
– Насколько я знаю, готовилась к печати статья Бабашева о том, как в возглавляемом им управлении борются с браконьерством. Очевидно, в редакции попросили автора подкрепить статью конкретными примерами: как бы то ни было, Бабашев вдруг загорелся идеей устроить показательный суд над кем-либо из нарушителей. Помню, звонил мне, просил посодействовать в проверке. Вот тогда и попался этот матрос Гусейн оглы..."

По удивительному совпадению, в тот самый день, когда я говорил с прокурором, подполковник Бахманлы сообщил, что в ходе следствия над группой браконьеров, которое ведется уже долгое время, стали известны факты связи главарей шайки с некоторыми работниками управления рыбного хозяйства, в том числе с самим Бабашевым!

Таким образом, Бабашев знал о существовании браконьеров. А для общественности сфабриковал дело против случайного нарушителя правил рыбной ловли. Суд пошел у него на поводу, несмотря на явное нарушение закона.

Что же показал этот "показательный" процесс? Силу власти Бабашева, и только...

Один из наших профессоров в университете любил повторять: "Судейская ошибка в некотором смысле хуже самого преступления: она плодит циников и людей отчаявшихся. .."

Зол, ох как зол я был на своих сослуживцев, которые до сих пор не вывели на чистую воду мерзавца Балаами.

Подполковник Бахманлы сообщил еще кое-что о Бабашеве. Оказалось, этот человек в бытность директором магазина допустил растрату, но частично вернул похищенное, и дело замяли.

Что ж, Балаами был своего рода "вариантом" Меджидова. Только без патриархального самодурства деревенского "аги". Вместо каракулевой папахишляпа, никакой грубости в манерах, - напротив, улыбочка, обходительность. Умение пользоваться внешними атрибутами своей должности - величественная секретарша в приемной, внушительный кабинет с рядами телефонных аппаратов на столе. Словесная демагогия. Лесть. Полезные знакомства. Способность самому становиться полезным - подарками, икрой, всякими мелкими услугами, которые ничего не стоят, но ценятся высоко. И вот уже повсюду идет молва: "Балаами душа-человек. Очень расторопен, понятлив... И как специалист незаменим!"

А специалист он как раз никудышный, только и умеющий создать видимость производственного благополучия за счет дутых показателей, округления цифр и т. д.

Единственная область, где он действительно силен, - это мздоимство, умение урвать свой куш.

.. .Вызвав через день Бабашева к себе, я решил не раскрывать сразу всех карт.

Я спросил Балаами:

– Почему вы не дали письменных объяснений по поводу якобы совершенного на вас хулиганского нападения, просили не составлять протокол?

– Не хотел поднимать шума, товарищ Мурадзаде. Как-никак я руководитель большого управления, - с достоинством ответил он.
– И потом, я не злопамятен. Что было, то было, найдут этих хулиганов или не найдут, для меня не имеет значения.

– Зачем говорите неправду?

– Но...
– Балаами сжался на своем стуле, - разве у вас есть основания сомневаться в моих словах?

– Есть. Почему вы скрыли, что вас заставил снять брюки ваш собственный шофер?

Балаами покраснел, оглянулся на дверь.