Гнев ответил не сразу. Он склонил голову набок, прищурив глаза. — Ты танцевала у костра в ту ночь, когда столкнулась с Похотью. Тогда ты была великолепна. Я не понимаю, почему у тебя будут какие-то проблемы с вальсом.

Я приподняла плечо и снова обратил свое внимание на столик рядом с нами. Несколько странных кинжалов были аккуратно выстроены в ряд. Они были сплошного черного цвета с одним длинным куском, вырезанным в центре рукояти и лезвия.

— Восьмидюймовые метательные ножи. — Гнев подошел к столу и взял нож. — Они

изготовлены из прочной стали с гладкой ручкой, чтобы не мешать захвату, и утяжелены спереди, чтобы сделать бросок более точным. Не хочешь попрактиковаться?

Я провела пальцем по холодному металлу.

— Да.

— Возьми его за нижнюю часть. Мы будем работать над техникой вращения.

Я взял его за ручку и прицелилась в деревянную мишень, указанную Гневом в дальнем конце секции оружейных комнат. Он пролетел по воздуху, приземлившись слева от центра, и упал на пол. Принц демонов кивнул и протянул мне еще один клинок.

— Нож не воткнулся, потому что ты стоишь слишком близко.

— Как ты можешь это утверждать?

— Когда он вращается, если лезвие

наклонено вниз, когда оно падает, это указывает на то, что тебе нужно отойти. Половина в метании ножей и их попадания в цель зависит от того, где ты стоишь.

Я сменила стойку, затем повторила шаги. На этот раз удар пришелся справа от красного круга и застрял. Глубокое чувство восторга охватило меня.

Я протянула руку, ожидая следующего клинка, и была удивлена, почувствовав, как пальцы Гнева вместо этого обхватили мои. Я изогнулась, сбитая с толку.

— Что такое…

— Мы начинаем новый урок. — Он нежно притянул меня ближе. — Положи одну руку

мне на плечо. И легонько держись за него.

— Хорошо.

Он наклонил наши тела, затем выпрямился во весь рост.

— Движения просты. Мы будем двигаться

по фигуре квадрата. Сделай шаг назад на носке правой ноги и следуй за ней левой. Держи их на расстоянии фута друг от друга, когда мы будем двигаться.

— Мы не можем танцевать здесь.

— Конечно, можем.

Мы наткнулись на странную сочитание. Без доспехов грудь Гнева была обнажена, кожаные штаны облегали его фигуру, а я была одета в малиновый шелк. Казалось, он не возражал. Он вел себя так, как будто тоже был в лучшем вечернем наряде.

Принц-воин медленно вел нас по фигуре, держась на ширине плеч, когда мы двигались назад, в стороны и вперед в свободной интерпретации квадрата.

Я смотрела на наши ноги, боясь наступить на него или запутаться в его ногах.

— Подними подбородок, чтобы ты

могла с обожанием смотреть мне в глаза. — Он усмехнулся в ответ на мой хмурый взгляд. — Я хочу, чтобы ты сосредоточилась на том, насколько я красив, насколько талантлив в танцах и убийстве, и забыла обо всем остальном. За исключением того, как сильно ты хочешь поцеловать меня.

Я ничего не могла с собой поделать и рассмеялась.

— Ты неисправим.

— Возможно. — Его голос стал низким и соблазнительным, когда его рука

скользнула вниз к моей пояснице, притягивая меня немного ближе. — Но сейчас ты вальсируешь, как богиня.

Его тепло, его похвала, твердые мышцы под моими пальцами… все это заставляло меня приблизиться ближе. Гнев прижался губами к моему уху.

— Ты…

— Это что, теперь чертов бальный зал?

Анир прислонился к дверному косяку, скрестив руки на груди. Ленивая усмешка расплылась по его лицу, когда он хлопнул ресницами.

— Вы будете обучать этой новой технике всех солдат, ваше высочество, или

только хорошеньких?

С огромным усилием Гнев оторвал от меня взгляд, но не отпустил нас с нашей позиции.

— Хороший боец искусен в обращении с оружием. Великий боец искусен в танце.

Возможно, я назначу тебя новым учителем танцев.

— Хотя это звучит волнующе, я действительно пришел с новостями из

подземелья. — Анир оттолкнулся с того места, где он небрежно прислонился, выражение его лица было серьезным. — Это смертный.

Гнев напрягся. — Что случилось?

Внимание Анира переключилось на меня. — Он спрашивает об Эмилии.

— Антонио? — Я отступила от Гнева, сердце бешено колотилось. — Он здесь?

21

Я ожидала, что темница Дома Гнева будет подземной. Бесконечная тьма, нарушаемая лишь скудными огоньками факелов, установленных вдоль пустынных коридоров. Камни, влажные от мочи и других отвратительных запахов забытых и проклятых, пронизывающих саму суть камер. Крики измученных душ, которые были достаточно отвратительны, чтобы оказаться заключенными в Аду. Я убедила себя, что плач, который я слышала в садах, исходил из камер.