— Пусть мы всегда будем пировать после того, как прольем кровь наших врагов.

Я улыбнулась ему поверх своего стакана.

— Варвар.

— Ты защищалась. Если гордыня делает меня варваром, так тому и быть.

— Ты думаешь, я убила его?

Он покрутил жидкость в своем стакане, его внимание было приковано к ней.

— Разве это имело бы значение, если бы

так и случилось?

— Конечно, это имеет значение. Я не хочу быть убийцей.

— Защищаться — это не то же самое, что нападать без причины или повода.

— Судя по твоему отказу отвечать, я предполагаю, означает, что я это сделала.

— Ты не несешь бремя смерти этого демона, Эмилия. — Гнев поставил свой бокал

и посмотрел на меня с жестким выражением лица.

— Я знаю. — Улыбка, приподнявшая уголки его рта, не была теплой или

дружелюбной. Это было холодно, расчетливо. Предназначено для того, чтобы пугать, вызывать страх и соблазнять.

— Вот он я, сама сущность зла и греха. Я тот монстр, которого ты боялась?

Я посмотрела на него — действительно, по-настоящему посмотрела. На его лице не было ничего явно выражающего его эмоции, но было что-то в том, как он задал вопрос, что заставило меня тщательно сформулировать свой ответ. Он не хотел, чтобы я думала, что он монстр.

И, будь я проклята богиней, я этого не сделала. Я встретилась с ним взглядом и выдержала его.

— Он страдал?

— Этого и близко недостаточно.

— Тебе удалось получить от него информацию?

Гнев покачал головой.

— Его язык был недавно отрезан. Похоже, это был его выбор, скорее всего, на

случай, если его поймают.

Я не знаю, какое безумие овладело мной, но я поставила свое вино и двинулся туда, где Гнев стоял неподвижно, ожидая суда. Медленно, словно приближаясь к животному, готовому броситься наутек, я обвила руками его талию и положила голову ему на грудь.

В течение нескольких долгих мгновений он едва дышал. Затем он обнял меня и положил подбородок мне на макушку. Мы оставались там, обнимая друг друга, пока не зазвонили маленькие заводные часы. Даже тогда я не отпустил его сразу. Этот демон, это живое воплощение греха, был намного больше, чем чудовище, которым он должно был быть.

Я постепенно отстранилась и приподнялась на цыпочки, прижимаясь губами к его щеке в целомудренном поцелуе.

— Спасибо.

Не дав ему возможности ответить, я поспешила к духовке, чтобы достала тосты и жареный чеснок. Положила их на разделочную доску, затем добавил кусок козьего сыра и миску песто. Схватила две маленькие тарелки и воткнул нож для масла рядом с каждым предметом на доске. Я улыбнулась своей работе, безмерно довольная результатом.

— Тебе придется обслуживать себя самому, но это легко. — Я взяла ломтик тоста и

намазал на него несколько жареных зубчиков чеснока, как джем. — Потом намажь немного козьего сыра поверх чеснока. И, наконец, — я добавила щедрую ложку песто, — заверши песто.

Гнев посмотрел, как я делаю, затем взял кусочек тоста и сделал свой. Он откусил кусочек, и его внимание переключилось на меня.

— Я думаю, что мне это нравится даже больше, чем сладости, которые ты

приготовила.

— Это действительно высокая похвала, исходящая от короля канноли. — Я

ухмыльнулась ему. — Иногда я добавляю яйцо-пашот, если у меня есть какие-нибудь остатки от завтрака или обеда. Виттория любит…

Я резко замолчала и отложил свою закуску в сторону.

Гнев слегка коснулся моего локтя, возвращая меня в настоящее.

— Что?

— Я скучаю по ней.

— Твой близнец.

— Да, отчаянно. Иногда, на секунду, я забываю, что она ушла. Потом все это

возвращается. Часть меня чувствует себя ужасно из-за того, что забыла. А другая часть хочет наброситься. В последнее время мне кажется, что я нахожусь в состоянии войны с самой собой, и я не могу решить, какая часть победит.

— У меня нет личного опыта общения со смертью, но я знаю, что это нормально

для некоторых смертных.

— Хотя мне интересно. — Я посмотрела ему в глаза. — Я была охвачена яростью и

гневом после ее убийства. Интенсивность этих эмоций меня пугает, действительно пугает. Раньше я никогда не была такой. Тогда сегодня вечером… Сегодня вечером, когда этот демон пытался убить меня, я не испугалась. Я была в ярости. Я хотела причинить боль. Одной из моих первых мыслей после этого факта был не ужас, а гнев из-за того, что меня не учили темной магии.

— Твоя смертная семья должна была

научить тебя защищать себя.

Я глубоко вдохнула. С таким же успехом я могла бы выложить все свои страхи. После событий этого вечера мне нужно было очистить всю свою личность от мрачных чувств.

— Иногда я беспокоюсь, что проклят не дьявол. А я.

Гнев замер.

— Почему ты в это веришь?

— Мой близнец был убит. На бабушку напали. Мои родители были заложниками

Зависти. И все же, что со мной случилось? Я имею в виду, кроме сегодняшнего покушения на убийство. — Я вглядывалась в его лицо в поисках ответов. — Может быть, я проклята, и все, кого я люблю, в опасности. Что, если я злодейка? Та, кто так порочна, так ужасна, что меня наказали забыть? Что, если убитые ведьмы начнут вспоминать? Может быть, я и есть монстр, и я даже не знаю об этом.