— Ты когда-нибудь видела Дракона в истинном облике? — спросил я полушепотом. Чани подняла голову, посмотрела мне в глаза и быстро мотнула головой:

— Нет. Нам он всегда являлся как человек.

Человек. Я с трудом представлял Дракона человеком. Для чего самому могущественному существу в мире принимать столь слабый телесный облик?

Улицы были пусты: горожане предпочитали прятаться за стенами домов, надеясь на их эфемерную защиту. В центре перед королевским дворцом по-прежнему дежурили гвардейцы, но я знал: правитель с семьей уже несколько дней как тайно покинули город. Шоралл бросили столицу на растерзание, надеясь спастись сами.

Ринна на моих руках иногда шевелилась и что-то шептала, не открывая глаз. Наведенный магией сон обычно бывал очень спокоен, но в присутствие Дракона ни одно заклинание не работало, как должно. Я вздохнул и попытался устроить дочь удобнее, оглянулся на Чани. Заметив мой взгляд, она улыбнулась, желая подбодрить, но губы ее были бледны, а на лбу выступили капли пота. «Только бы не начались схватки», — взмолился я про себя, — «только не сейчас!»

Наконец мы подошли к крепостной стене. Уже несколько тысячелетий как каменная кладка в пять человеческих ростов являлась лишь красивой декорацией. Настоящую защиту давала магия, за эти годы насквозь пропитавшая и стены, и скалистое дно города, и небо над ним. Мы, арито, лучшие из лучших магов, лишь поддерживали равновесие Силы в старых охранных заклинаниях, да время от времени проверяли защиту на прочность. Казалось: наши щиты нерушимы. Но пришел Дракон и за несколько дней его присутствия защита, усиливаемая столетиями, истончилась в несколько раз. Город не знал, но ему оставалось жить не более трех суток. А потом столица погибнет в пламени, как семь менее защищенных городов до нее.

В крепостной стене имелось несколько тайных проходов — неизменных спутников контрабандистов. Вчера, обновляя вместе с другими арито защиту, я наткнулся на один такой ход и сделал его видимым только для себя. 

За городом на первый взгляд все казалось таким же. То же черное небо, подсвечиваемое багровыми всплесками, тот же сухой до боли воздух, застревающий в измученных легких, та же непривычная жара. Но стоило выйти — и словно невыносимая тяжесть свалилась с плеч. Чани тоже ощутила это: в ее лицо вернулась краска, разгладились нахмуренные брови, а в глазах вновь зажегся тот огонь, из-за которого и потянуло меня к ней много лет назад.

Вокруг нас стояла высокая, почти по пояс, степная трава, но впереди, у кромки горизонта, темнел редкий лес. За ним, отсюда невидимая, текла река Кир, небольшой приток Риеры, на которой и стояла столица. После первой же атаки Дракона в столичном порту не осталось ни единого целого корабля, но свой я отослал заранее, приказав ждать на Кире, в маленькой лесистой бухте. Если повезет, мы дойдем до нее незамеченными.

Мы отошли от городской стены шагов на сто, когда вокруг резко посветлело. Первой мыслью было: магия Дракона ослабла, в небо прорвались солнечные лучи. Второй — для рассвета еще слишком рано. А потом я услышал крик Чани, полный ужаса, развернулся…

Прежде я не представлял, что камень способен так гореть. Крепостная стена пылала везде, куда доставал взгляд, а в воздухе над нашими головами вновь и вновь проносилась черная тень, всякий раз извергая новую порцию пламени. Я ощутил, как вибрируют и рвутся Нити. Надо было идти, бежать, но я не мог шевельнуться, ноги словно вросли в землю. Еще несколько мгновений — и камень стен потек лавой, разрушая последнюю магическую защиту столицы.

Чани вцепилась мне в руку, ее мелко трясло, а я укачивал на руках Ринну. В голове крутилась лишь одна мысль: хоть бы творящийся ужас не разбудил дочку. Наверное, в такой момент мой разум оказался не в силах воспринять реальность. 

Эль-туань, кто успевал, выбегали из домов и сгорали на улицах. Кто не успевал, погибали внутри, в каменных коробках, и неважно, были те из гранита или мрамора. Дракон размеренно выжигал город, не оставляя бегущим лазеек. Можно было оглохнуть от рева пламени и почти заглушающих его криков умирающих. Мужчины и женщины, дети и старики, дворяне и простолюдины — все гибли одинаково в этом гигантском котле-ловушке. 

А потом над городом разнесся яростный крик Дракона: крылатый обнаружил, что его главная цель, убийцы его родных, королевская семья Шоралл — сбежали.

Чани упала на колени, зажимая уши руками. Сменивший направление ветер погнал на нас облака гари, а вместе с ними — невыносимый запах паленой плоти. Наверное, это заставило меня очнуться:

— Пойдем, — я наклонился к Чани, пытаясь поднять ее на ноги. — Нужно уходить. Пойдем! 

Она не слышала, не обращала на мои уговоры внимания, но тут, проснувшись, заплакала Ринна. Материнский инстинкт оказался сильнее ужаса. Чани очнулась, обняла дочь, успокаивая. Повернулась ко мне:

— Да, пойдем… — голос оборвался, Чани смотрела куда-то поверх моей головы. Я повернулся.

В нескольких шагах от нас, в противоположной от города стороне, стоял мужчина. Тени, пляшущие в неверном свете пламени, не позволяли толком рассмотреть его лицо, но все же показалось: он — не эль-туань. Было в нем что-то чуждое.

— Что тебе нужно? — спросил я, успокаивающе касаясь плеча Чани и начиная собирать Нити на случай атаки. Чужак не ответил.