Шрифт:
– И как? – заинтересовалась Делла.
– Ты не поверишь. Я этому упырю банковскому несколько примеров на вычисление дал, с процентами – так он везде итоговую сумму завысил. А потом ручку у меня спер, мудила.
– Хочешь сказать, что у Кеттелла сохранились мыслительные способности?
– Или Цибулоффски так паттерны прописал, что даже на разлагающихся нейронах работают.
– А может, для банковских служащих наебы с процентами – это не интеллектуальная деятельность, а неконтролируемая реакция, способствующая поддержанию гомеостаза. Типа хватательного рефлекса у младенца. Как думаешь? – внезапно переключилась на Уилсона Делла.
– У вас. Мертвый банкир. Считает проценты, - Уилсон говорил медленно, вслушиваясь в звуки собственного голоса.
– Да.
– Я думаю, что это пиздец.
Глава 11
Льюис вел машину так же естественно, как ходил и говорил. Его ладони расслаблено лежали на руле, ноги, словно без всякого контроля со стороны мозга, нажимали на педали, а взгляд блуждал между дорогой, зеркалом заднего вида и собеседником. Деллу это равнодушное спокойствие завораживало. Было что-то удивительно притягательное в невероятном единении человека и механизма. Когда Льюис садился за руль, он становился частью машины и не волновался об управлении так же, как мозг не волнуется об управлении телом. Тойота замедлялась и ускорялась, обгоняла другие автомобили, приближаясь на такое расстояние, что Делла могла бы дотронуться до них рукой, но никогда не цепляла их. Каким-то образом Льюис точно понимал, войдет ли их машина в просвет, успеет ли занять правильное положение на дороге – и делал это так же просто, как доносил ложку до рта.
Все-таки не-маги – удивительные люди.
– Сейчас поверни направо.
– Точно? Там одностороннее движение, - Льюис на секунду обернулся, повергая Деллу в сладостный трепет. Мгновенное ощущение опасности от того, что машина движется без контроля, просто по инерции, холодными мурашками просыпалось вдоль позвоночника.
– Да. Направо и прямо.
Льюис нырнул в короткий просвет, проскользнул под носом у здоровенного грузовика, и переместил машину поближе к тротуару. На повороте он выкрутил руль, и нос тойоты, описав плавный полукруг, сменил вектор.
– Оу.
– Что?
– Мне нравится, как ты поворачиваешь. Такое приятное ощущение.
Судя по округлившимся глазам Льюиса, фраза имела скрытый смысл. Или не имела смысла вовсе.
– Я что-то не то сказала?
– Не знаю. Ты любишь, когда автомобили поворачивают? Я тебя правильно понял?
– Ну да. Прикольно. Я сижу в кресле, которое не двигается – но при этом несется в двух футах над шоссе на скорости тридцать миль в час. Да еще и поворачивает.
– Никогда не думал об этом в таком ключе, - озадаченно нахмурился Льюис. – Но теперь, когда ты так говоришь – да, наверное, прикольно. Эй, там впереди забор.
Он начал притормаживать, и Делла, опомнившись, протестующе замахала руками.
– Нет, не останавливайся, езжай вперед! Прямо в забор, давай!
– Что, протаранить?! – Льюис рывком выкрутил руль и остановил машину так резко, что Делла ударилась ладонями в приборную панель. – Ты с ума сошла?
– Да нет там ничего! Это иллюзия! – Делла раздраженно потерла ушибленную руку.
Льюис внимательно посмотрел на забор – высокие, футов семь, гофрированные металлические листы.
– Уверена?
– Абсолютно.
– И как же это работает?
– Что именно, - растерялась Делла. – Иллюзия? Ну… просто обманывает. Показывает несуществующие вещи.
– Хорошо. Показывает. А если кто-то захочет по нему палкой провести, чтобы загрохотало? Или обопрется?
– Этого не будет. Там чары отведения висят радиусом футов десять. Не-маг даже подойти к забору не сможет.
– А если все-таки?
– Тогда и загрохочет, и железякой спину подопрет. Иллюзия многофакторная – работает со всеми органами чувств и корректирует реальность для вовлеченного объекта. Но к нам это не относится, езжай вперед.
– … Ладно...
Тойота медленно тронулась с места. С напряженным лицом Льюис направил машину прямо по центру забора. Бампер приблизился к металлическому листу… коснулся его… и прошел насквозь. Тойота проехала через забор, как через полосу тумана, и вырулила на широкую улицу, вымощенную круглой брусчаткой.
– Блядь, - тихо выругался Льюис и снова остановил машину. – Тайм-аут. Мне нужен тайм-аут.
– Конечно, - растерялась Делла. – Как скажешь.
Весь опыт общения с выходцами из не-магического мира говорил Делле, что Льюис должен быть счастлив. Поражен. Увлечен и очарован. Именно таким был Петер, когда впервые попал в Нью-Орлеанскую Академию – и не только он. Маргарет Керси, дочь электрика и учителя. Роберт Бриггс, сын банковского клерка и медсестры. Сьюзи Фолкс, Хорхе Вердуго, Алекс Кавана, Мария Беркман… Все дети, рожденные в семьях не-магов, вступали в мир чародейства со счастливым трепетом. Делла помнила, как впервые увидела Петера – длинный, тощий, нескладный мальчишка, сидя на корточках, таращится на семейку садовых гномов. У Петера было такое лицо, как будто ему подарили мешок шоколадных лягушек и ручного взрывопотама в придачу. А Льюис выглядел так, будто сел задницей на гвоздь.
И это было нихуя не правильно.
– Если хочешь, подожди меня здесь. Или с той стороны. Выезжай отсюда, припаркуйся и передохни, пока я все осмотрю, - попыталась исправить ситуацию Делла.
Льюис, не открывая глаз, помотал головой.
– Нет, все нормально. Мне просто надо привыкнуть.
– Ладно.
«Не используй на взрослых не-магах методы, рассчитанные на одиннадцатилеток. Это тупо».
Голос Петера, звучащий в голове у Деллы, сохранял омерзительно-высокомерные интонации – те самые, из-за которых хотелось ответить не словом, а делом. Например, дать засранцу пинка.