В приемной меня с утра ожидал посланник из столицы: Флавий Аэций шлёт пламенный салют и рассчитывает на то, что я пришлю людей и провизии. Как Верховный главнокомандующий, он собирал все доступные войска и ресурсы.

Ситуация складывалась щекотливая. С одной стороны проигнорировать приказ я не мог, с другой – возможно это и есть последняя война для Рима. Снова меня подводило то, что я почти не знал истории. Очень не хотелось бы отправить свою гвардию на смерть, ещё и накануне падения империи. Ради чего тогда я старался?

В любом случае выходило, что отправить людей и провизию я был обязан, тем более что Кастул засобирался в поход, как только услышал о начале войны. В то же время, в случае если римская армия падёт и Риму наступит конец, моя Сардиния должна удержаться.

В итоге я решил поступить весьма неоднозначно: не отправлять на эту войну толпу необученных рекрутов-ополченцев, а выслать в поход свою элитную гвардию во главе с Кастулом, и самому пойти вместе с ними. Если я увижу, что ситуация плоха, то приму решение увести гвардию. Если же это всё ещё не конец – будет неплохой шанс познакомиться лично с Аэцием. Пока империя жива, такие связи мне очень важны.

Марина мою идею не поддержала.

– Ты сходишь с ума, хочешь быть лучше других! Зачем отправлять полтысячи воинов, когда можно призвать несколько тысяч ополченцев и спокойно отправить их Аэцию, как делают все остальные!

– У меня совсем другие цели, чем у остальных. И я должен там быть, видеть всё своими глазами.

– К чему это мальчишество? Кастул отлично справится без тебя – ты не воин, ты политик, хозяин провинции!

– Я и иду в этот поход не как воин, а как ректор Сардинии!

– Ну да, место ректора как раз в первых рядах его солдат! А провинция и сама собой прекрасно управится!

– Представь себе, управится! Не сама собой, конечно. Здесь остаёшься ты, остаются мои помощники, наши дела идут своим накатанным ходом, только нужно следить за ними, подправлять иногда.

– Всё равно, не вижу смысла в твоём походе. Оставить на меня кроме торговли ещё и управление провинцией, чтобы самому прогуляться ради игры в войнушку? Конечно, гораздо веселее проводить время с друзьями-воинами, чем в надоевшей рутине обычных дел.

– Марина, пойми ты наконец, я еду не развлекаться, мне важно понять многие вещи, которые не видны отсюда. Я же говорил тебе, откуда и как попал сюда. К сожалению, я тогда не интересовался историей, и не знаю, это уже конец Империи, или ещё нет. Но то, что конец этот близок, знаю точно. Я должен сам увидеть и понять, что происходит, как мне быть дальше. Поверь, это действительно очень важно!

– Поступай, как хочешь, – Марина отвернулась и направилась к себе, – я сказала, что думаю об этом, но тебе оно неинтересно.

Кастул, услышав о войне, в свою очередь, наоборот, воодушевился. Я не сказал ему пока что обо всех целях своей экспедиции, но то, что его солдаты выступят против гуннов, оказалось для старого военачальника крайне важно. Моё решение отправиться с ними воспринял философски: хочешь лично поучаствовать в большой войне – штандарт тебе в руки.

Старый легат мыслил совсем другими категориями, и, несмотря на всю нашу дружбу и взаимовыручку, я оставался для него чужаком, «шпаком», как обзывали военные штатских в моё время. И он был фанатичным патриотом Рима, а я – нет. Однажды мы уже поднимали эту тему, и тот разговор я запомнил.

Также по настоянию Кастула я отправился с солдатами по-походному. В доспехах, с оружием, питаясь за общим столом. По словам старого легата, такие вещи положительно влияют на имидж господина. Воины охотнее пойдут за него на смерть, зная, что он также не отсиживается за их спинами.

Ещё один вопрос взаимоотношений в семье, который надо было решать, возник из-за Марка. К своим восьми годам он освоил не только строевую науку и навыки боя в пехотной шеренге, но и отлично умел ездить верхом, а в последнее время под руководством Кастула начал постигать основы тактики и стратегии боя.

Как только стало известно о войне и нашем походе, он совершенно серьёзно собрался идти с нами. Наверное, будь ему лет тринадцать, я бы подумал над подобным вариантом, разумеется, с условием держать его достаточно близко к себе, и в то же время, оберегая от риска реальных сражений. Но в таком возрасте об этом не могло быть и речи.

Я сразу пресёк все его окольные намёки и заявил строго и непреклонно: он остаётся на Сардинии. Тогда маленький хитрец кинулся к Кастулу, но тот вообще не стал вступать с ним в долгие разговоры.