А расчёт верный! Так за нос водить можно долго, очень долго.

Анна гладила его по плечу, потом целовала. Она оказалась невероятно нежной, и Морозов даже решил, что если перевезёт вещи, то он возражать не будет.

– А куртку можно завтра зашью? – тихо спросила она.

– Можно, - так же тихо отозвался Морозов, прикидывая, как теперь выкручиваться, ведь куртка целёхонька, и дырявить её намеренно не хотелось.

– Сварить тебе пельменей? – вдруг опомнился Морозов.

Анна сладко потянулась, перевернулась на спину и закрыла глаза.

– Завтра, - прошептали её губы. – Завтра.

11

«ХОСПИС»

11

Мария проснулась от сдавленного крика. Была ночь, и ночь, что называется в самом разгаре. Дежурство выпало не ей, что особенно радовало. Хотелось нормально поспать. Но крик? Он был? Или почудилось?

Окна в мансарде были по-летнему открыты, и лунная дорожка, резвясь, играла на полу. Удивительная ласковая ночь. Однако. Что это?

Опять отдалённая глухая возня! Кажется, в гостиной.

Мария ещё сидела на ротанговом диване в мансарде, не решаясь спуститься вниз.

Опять какое-то бульканье! Это уже не чудится.

Мария вскочила и, как была босиком и в сорочке, на цыпочках побежала вниз по лестнице.

В темноте гостиной Мария увидела силуэт огромной женщины, нагнувшийся к дивану и что-то придавливающий.

– Что здесь происходит? – спросила в пространство Мария.

Никакой реакции!

К Марии медленно возвращалось сознание. Сегодня Шура с Татьяной поменялись дежурствами. Татьяна нажаловалась Арсению, что её тошнит от постоянных хрипов Людмилы и она даже уже согласна быть вечной дежурной во всём хосписе, только бы больше этого не слышать. Но Арсений решил по-другому, он просто поменял Шуру с Татьяной местами. Люду поставил к лежачим на второй этаж, а Татьяну на первый к «Яме» и «Таисии». Как смена декораций.

И сегодня Татьянин день – её дежурство. Но где она? Что за высокая крупная женщина возле дивана?

– Кто вы? – крикнула в темноту Мария.

Женщина и не думала отвечать ей. Опять что-то булькнуло. Мария вскрикнула, внезапно поняв, где Татьяна, и со всех ног кинулась к дивану.

Это было жуткое зрелище. Татьяна в своём фирменном затрапезном халате лежала на диване, а её, схватив руками за горло, душила здоровенная стерва.

– Прочь! – крикнула Мария и набросилась на бабищу.

Но та легко отшвырнула её, как котёнка. Тогда Мария ринулась вперёд и вцепилась зубами в её руку. Бабища завыла, стала колотить Марию по голове и на мгновение выпустила из рук Татьяну. Та вырвалась, вдохнула поглубже и отпрыгнула в сторону.

А Мария продолжала, как бульдог, держать руку маньячки, которая колотила её что есть силы по голове.

А у Татьяны вылетело жалкое:

– Помогите!

Она не могла из-за сдавленного горла нормально говорить и понимала, что броситься за подмогой, значит, оставить Марию один на один со страшным монстром, которая разделает её под орех. Тогда Татьяна подбежала и запрыгнула бабе на спину. Мария выпустила разжала зубы и вмиг получила жестокий удар в челюсть, она отлетела в сторону и сразу же вскочила. А чудовище самозабвенно вновь расправляется с Татьяной! Душит её подушкой!

Мария не закричала, она издала страшный вопль и, подбежав к выключателю, врубила свет в гостиной. Свет ослепил всех.

– На помощь! – закричала она, что есть силы.

Татьяна вырвалась, отбежала в сторону, а баба-чудище, здоровенная, высокая, встала посреди гостиной и принялась мило щуриться. Это была Мавра. Её ночная рубашка топорщилась, но волосы были аккуратно покрыты платком, словно чепцом, как спали русские женщины в старину.

В гостиную вбежали Лена с Шурой и, набросившись, повалили Мавру на пол. Та всё ещё сопротивлялась, хотя уже пыталась улыбаться и прикинуться кисой. Она уже собралась духом, чтобы выпрямиться, как её повалила Зарина, главная воительница, как выяснилось.

– Сюда! – крикнула Зарина и грязно ругнулась.

Послышалось шарканье, и в гостиную вошёл садовник.

– Звали?

– Звали! – зло бросила Зарина. – На похороны. Тут человека убивают, а он знай себе, дрыхнет.

– Не слышно, - пробасил садовник.

– А тебе никогда не слышно! – крикнула Шура.

Мавра уже пришла в себя и откровенно строила глазки.

– Ой, - заверещала Шура. – Вы только посмотрите на эту мадам!

И Мавра, которую Зарина с Леной связывали разобранной простынёй, невинно улыбалась и непонимающе хлопала ресницами.

– Зараза! – продолжала Шура. – Для такой человека убить – что таракана раздавить. Артистка из погорелого театра. Удивление изображает, потом уверять будет, что не помнит ничего. Сука! Родственники тоже хороши. Не могли предупредить? Она же опасна! И они знали, что она опасна. Но в психушку отдавать стыдно, дома с ней быть опасно, так они к нам. Пусть нас мочит.

– И поверьте моему жизненному опыту, - сказала Зарина, - руки у неё по локоть в крови.

Татьяна всё ещё пыталась прокашляться, а Мария сидела на полу и потирала ушибленную голову.