Ранка на ноге почти не болела. Смазанная целебной мазью, к вечеру она полностью затянется и не будет мешать мне танцевать на балу. Точнее балах.

В моем свежеотремонтированном кабинете пахло краской. Но пол уже полностью просох и я беспрепятственно вытащила из своей тайной каморки первую пару — картину в раме и пустую рамку.

Уходя, Джон запер кабинет на единственный ключ. А ключ передал мне через жену.

Замок, установленный в новую дверь, отпирается и запирается с обеих сторон, так что я чувствую себя в безопасности за запертой дверью. В то же время я в любой момент могу выйти отсюда и отправиться бродить по утренней Фактории.

Здесь тоже вовсю идет подготовка к приему гостей. За дверью слышится шум, множество шагов. Бегает по коридору прислуга, десяток людей обсуждает, как лучше крепить праздничные звезды — на гирлянду или развесить по залу? В общем, обыкновенные предпраздничные разговоры. За дверью моей спальни в особняке Гаро звуки были примерно такие же последние несколько дней.

Запах краски заглушил тонкий свежий аромат ненавистного сельдерея. Жаль, что скоро краска выветрится. Мамочка, неужели не было рецепта с другими компонентами?

Гардина с тяжелой бархатной шторой, красной, в тон платья бабушки Лу на портрете, закрывает в кабинете всю стену.

А окно занимает треть стены, как и в моей спальне. Так что винного оттенка ткань струится мягкими складками вдоль стен. Справа и слева от окна.

И это — отличная витрина для моего товара. Я улыбнулась своим мыслям. Вот, еще не вступила в права наследования, а уже говорю, будто лично открыла сотню магазинчиков с артефактами.

Сместив все шторы в центр, так, чтобы они закрывали окно, но открывали стены по бокам, я расставила “товар”.

Слева к стене прислонила рамку с картинной, надеясь, что раз она будет стоять как можно дальше от оригинала, то будет сложнее увидеть разницу между ними.

Справа от окна, ближе к настоящему портрету, охраняющему вход в мое тайное логово, — пустую раму.

Мамочка писала, чтобы я не доводила процесс до конца, когда буду показывать “товар” лицом. До конца — это не просто активировать портал, но и вставить пластинки эльпортов в специальные отверстия по всем четырем сторонам рамы. Без них рамка работает только в рамках нашего мира.

Увы, даже при моем большом желании, пока это невозможно по одной простой причине — эльпортов у меня попросту нет. Хотя есть пара идей, где их достать!

Любой покупатель, не будь он конченным глупцом, захочет получить не только дверь, но и ключ к ней.

Как же неудобно быть этим ключом!

Радует, что свежая, не свернувшаяся кровь подходит для работы артефакта. В принципе, если развести подсохшую, тоже должно сработать, но я пока не пробовала.

От этих мыслей немного повело в сторону. Хотя ранка на ноге почти не болела. Смазанная целебной мазью, к вечеру она полностью затянется и не будет мешать мне танцевать на балу. Точнее балах.

Вчера, после того невольно подслушанного разговора, я еще долго не могла прийти в себя. Ждала, пока Тайгер и незнакомая мне Рига, наиграются и уйдут. После чего больше часа я просто просидела на полу, смотря в пустоту и не понимая, что же мне делать. Что?

Я нужна им, я — ключ, и они это знают. Кажется, в этом городе об этом уже знают в принципе все. Не удивлюсь, что на доске объявлений где-нибудь рядом с самым популярным из борделей уже висит подробное описание всех технологий и секретов, завещанных мне отцом. И все золотые мальчики и неженатые артефакторы закупают блеск для волос, белые манжеты и узнают, какие я предпочитаю цветы.

Вспомнились ночные розы. Бррр.

На ужин нельзя было опоздать, потому последнюю картину прибивала к раме уже впопыхах, просыпав гвоздики из мешочка. Так и оставила их, потому что времени убирать за собой уже не оставалось.

Ужин прошел спокойно. Ката и Ники обсуждали предстоящий прием. Родители Николя, обещавшие прибыть сегодня вечером, задержались у знакомых, так что приедут завтра утром. У Джонны закисло тесто, пришлось срочно ставить новое, а ко двору прибился бездомный щенок. Вот такие нехитрые новости.

После разговора в саду мы с Николя почти не разговаривали. У него было много работы, он с утра до вечера пропадал в следственном отделении Лоусона или же где-то разъезжал вместе с мистером Дудлем по особо важным и крайне секретным делам.

Мне даже казалось, будто никакого разговора и не было. Но иногда Ники, в разговоре с кем-то, или просто, проходя мимо по коридору, полному суматошно прибирающейся и наводящей на дом лоска прислуги, смотрел на меня мельком. Его взгляд опасно темнел, а лицо наоборот — светлело, зажигалось теплой доброй улыбкой.