Но, как я уже сказал, я поспешил. После раскрытия её личности, Ульяна откровенно меня избегала. Я это, с одной стороны, понимал, но с другой…

Чем больше проходило времени, тем нетерпеливее становился. Я понимал, что если в пятницу не поймаю её, то уже придётся ждать до понедельника. Меня это категорически не устраивало.

Но оказавшись с ней тет-а-тет в кабинете, неожиданно для себя растерялся от бури эмоций. Меня к ней влекло. Сильно. Не хотелось объясняться. Хотелось крепко обнять, зарыться лицом в её волосы и вдохнуть её запах. Разглядывая её в кабинете, удивлялся, почему сразу не узнал. Я больше не замечал её излишней худобы, неудачной причёски и неприветливого взгляда. Для меня всё это было иллюзорным. Я видел в ней ту самую Ульяну, что затронула моё сердце при первой встрече, о ком потом искал информацию в людском интернете, кому желал искреннего счастья с любимым, расстраиваясь лишь от того, что не встретил её первым.

Звонкая пощёчина.

Заслужил.

Да, Ульяна откликнулась на мою ласку, но она была не готова. Морально не готова принять тот факт, что может вновь влюбиться. Но я видел. Чувствовал, что не безразличен ей.

Нужно было действовать. И причём срочно, раз уже наломал дров. Раздумывая в одиночестве, как поступить, я принял единственное, как мне показалось, верное решение. Не теряя времени, пошёл рассказать обо всём Ире.

А вот к Ульяне решил пока больше не подходить. Пусть остынет, обдумает всё.

Но одно я знал точно, больше я её не упущу!

****

Яна

— Ну что, Ульяна, вы уже подумали о моей просьбе? — спустя несколько минут молчания спросила Ирина.

Надоело сидеть в тишине? Какой вообще был смысл ждать, что я первая начну говорить? Это было не в моих интересах. Жаль, что она не выдержала, а то бы промолчали всё время приёма, и я бы преспокойненько вернулась к себе.

— О какой? — зачем-то решила повредничать я.

— Вы вернёте своё прежнее имя?

— Ещё нет. Не подумала.

— Почему?

— Было не до того, — стоило словам сорваться с языка, как у меня возникло чувство, что я сказала лишнего. Захотелось дать себе затрещину за чрезмерную болтливость.

— Чем же вы занимались таким интересным всю неделю?

Среди множества минут, мой мозг предательски воспроизвёл именно момент поцелуя. Чтобы избавиться от этого образа, встряхнула голову.

— Я же работаю, — воспользовалась очевидным предлогом.

— Но у вас есть и внерабочее время, — попыталась подловить меня Ирина, но у неё ничего не вышло.

— В своё нерабочее время мне нужно готовиться к следующим занятиям. Методичка-то неверная, — сохраняя внешнее равнодушие, я тихонько ликовала, что удалось отмазаться.

— А, может, дело в поцелуе, который выбил вас из колеи, затмив собой всё остальное?

В душе вспыхнула ярость. Он рассказал ей!

— Ничего он не затмил. Что я, не целовалась что ли никогда? — пробурчала я.

— Тогда расскажите мне об этом инциденте, — не унималась Ирина.

— Что тут рассказывать? Мы говорили, он поцеловал, я дала пощёчину и ушла. Вся история.

— Вам понравилось?

— Что? Бить его?

— Конечно, я говорю о поцелуе.

— Нет, — твёрдо ответила я.

— Я слышала другое, — мягко улыбаясь, добавила она.

— Конечно, другое, — раздражалась я. — Этому самовлюблённому типу, видимо, и в голову не приходит, что может быть иначе.

— Тильд не такой, Ульяна. И вы это знаете, но зачем-то всё равно говорите про него гадости.

Я промолчала и, упрямо вздёрнув подбородок, отвернулась от неё. Ирина поднялась с кресла и начала ходить по комнате туда-сюда. На удивление она была взволнована, и я не удержалась, чтобы спросить:

— В чём дело?

— Есть кое-что, что вам нужно знать, — она остановилась напротив меня и с сочувствием в глазах продолжила. — Проблема вся в том, что вам нравится Тильд.

Я подняла одну бровь?

— Вы несёте чушь.

Ирина ухмыльнулась.

— Это не чушь. Это констатация факта, который вы не хотите признавать.

— Он мне не нравится! — отчеканив каждое слово, процедила я, тогда как душу начал покрывать липкий страх.

— Ульяна, вам трудно это признать, но взгляните в лицо фактам. С самой первой встречи он вызывал у вас сильные эмоции, вас не оставлял равнодушной его интерес к вам, после того, как генерал раскрыл вашу личность, вы намеренно избегали его, а уж ваша реакция на поцелуй… — загибая пальцы, перечисляла она.

И с каждым пальцем становилось труднее дышать. Я больше не могла этого слышать и вскочила с места.

— Это всё ложь! Вы со слов Тильда делаете такие выводы!?

— Нет, Ульяна, со своих, — спокойно встретив мою ярость, ответила она. — Я наблюдала за вами и многое видела. Вы потому так и беситесь, что не готовы признать очевидное. Вы слишком давно поставили на себе крест, решив, что единственная любовь вашей жизни погибла, и больше счастья вы обрести не сможете. Но это не так, — чувствуя моё сопротивление, она поспешила добавить. — Я не спорю. Вы по-настоящему любили, но это не значит, что ваше сердце не может быть открыто для новой любви. И оно уже впустило её, только ваш мозг никак не хочет это принять.