— Я… уже знаю.

— Мне жаль, — сказала Джессамин. — Честно. Они убили и моего отца. Это делают обсидианцы.

Мир застыл вокруг них. Они стояли напротив друг друга на утесе, две женщины, которые потеряли что-то незаменимое. Мика сомневалась в своей убежденности.

Шрамы расцвели на лице Джессамин. Теперь она могла быть красивой, быть милой принцессой, которая разбила вазу желтых роз в день их знакомства. Но Джессамин перестала изображать женщину с сияющей кожей и розовыми губами, какой она раньше была. Ее лицо было картой страданий, преступлений, совершенных против нее, и тех, что она совершила в ответ. Джессамин изменилась навсегда. Как и Мика.

— Это наши враги, — сказала Джессамин, — и они всегда такими будут. Плевать, что они пытаются стать лучше. Плевать, что тебе обещал король Оуэн. Они убийцы, и я хочу превратить их в пыль. А ты нет?

Мика посмотрела в ее карие глаза, печальные и решительные.

И Мика увидела это. Гнев. Ее гнев отражался в глазах Джессамин. Сильное желание уничтожить всех, кто был похож на солдат, убивших ее родителей, пытавшихся уничтожить ее родину.

Мика исказила черты, подражая внешности Джессамин. Хорошие кости. Почти безумные глаза. Она показала те же шрамы на щеках. Она позволила себе ощущать тот отчаянный гнев — Джессамин чувствовала этот гнев, убивая врагов, убивших ее отца. В этом они могли быть едины. Они могли уничтожить своих врагов. Они могли отречься от данных обещаний. Они могли править миром во главе непобедимой армии.

Мика посмотрела на корабли, ждущие приказа плыть. У Джессамин было несколько сотен Пятых Талантов. А если будет тысяча? Какие ужасы и подвиги они смогут совершить?

— Мы не такие и разные, — сказала Джессамин. — Сделай это со мной, Микатея. Мне нужна твоя помощь.

Мика коснулась своего лица, черт Джессамин. Это место могло быть ее, стать напарницей императрицы, которая могла завладеть всем миром.

Калеб был без сознания, не мог успокоить ее. Это был ее выбор. Ее и Джессамин. Они могли сделать это вместе.

Но черты Мики все менялись. Мышцы двигались, кожа меняла цвет, а глаза — оттенки. Она приняла облик матери. Отца. Братьев по очереди. Ее черты все менялись, словно искали форму, которая больше ей подходила.

И глаза Мики медленно стали ореховыми. А волосы — просто каштановыми, едва достающими до плеч. Ее нос потерял изящество, стал простым, чуть курносым.

Мика смотрела на императрицу, став собой. Она была смесью матери и отца. У нее были общие черты с братьями, с другими родственниками, известными и нет. Ее меняли люди в ее жизни, Джессамин и Калеб, Сапфира и Дэнил, Тибер и Оуэн. Но это лицо было нужно ей сейчас.

Мика знала, кем она была. И знала, что было правильно.

Она посмотрела на подругу. Глаза Джессамин пылали силой, которую она взяла себе, несмотря на цену. Она могла легко сломать шею Мике. Она могла ударить, и Мика даже не успеет понять, что случилось. Джессамин была непобедимой. Но она едва держалась. И Мика это видела.

Она шагнула к Джессамин.

— Что ты делаешь?

— Это нужно остановить, — сказала Мика. — Ты можешь остановить это, Джесса. Ты и Оуэн. Не посылай эти корабли. Не совершай ошибку его отца.

— Мой отец мертв.

— Как и мой.

— Я хочу, чтобы они заплатили.

— Как и я, — сказала Мика с дрожью. — Я хочу, чтобы кто-то заплатил за смерть моих родителей, но это неправильно. Только опустив оружие, можно это сделать. Прошу, останови это безумие.

Ветер выл вокруг них, нес скрип кораблей, далекие голоса Пятых Талантов. Джессамин посмотрела на корабли, палубы блестели сталью. Мика тоже посмотрела вниз, на обрыв. И она вспомнила слова Калеба: «Мы должны покончить с этим».

А если Джессамин не передумает?

«Нужно остановить ее. Спасти мир», — Калеб будто говорил ей на ухо, хотя все еще был в руках Эмира в пятнадцати шагах от нее.

Джессамин теперь была Пятым Талантом. Ее кожа Щита защитит ее от порезов. Но падение с большой высоты… Мика могла это представить. Там не было камней, чтобы ухватиться сильными руками. Она не сможет убежать на огромной скорости. Тело Джессамин разобьется об камни в сотне футов внизу, ее кожа Щита не спасет кости, органы и разум, который решил идти по этому пути.

И никому не нужно будет знать.

Мика могла занять место Джессамин. Она уже представляла это в моменты слабости, когда тосковала по Калебу, когда пыталась заставить Джессамин передумать. Тогда Мика подавила идею, зная, что не поступит так с подругой.

Но в этот раз возможность родилась не из эгоистичного желания поступить по-своему. Это мог быть единственный способ остановить зло, каким стала Джессамин, этот ужасный путь, который она выбрала. Эмир и Калеб не помешают.

Императрица была близко к краю, уверенная в своей непобедимости. Но на стороне Мики была неожиданность, она могла это сделать. Скорость и сила Джессамин не спасут ее от потери равновесия и силы притяжения.