Сонное оцепенение, напавшее на эльфов, разрушил громкий, пронзительный женский крик, раздавшийся внезапно и, как раз, со стороны черной топи.

Голубой Мотылек, очнувшись от скорбных дум, пришел в себя, недоумённо тряся головой.

– Что? Где? Зачем? – задавался вопросами юный эльф, никак не могущий взять в толк – куда собственно задевался светлый лиственный лес и, каким таким лядом, они попали в столь скверное место?

«Не иначе, леший местный постарался – обозлился Альсид и лицо у него приняло обиженное выражение – Совсем одичал, собака лохматая! Надо бы поучить уму-разуму, коль он, пенёк замшелый, не понимает того, с кем шутки шутить удумал! Нападение на эльфийского принца! Уму непостижимо!»

И Голубой Мотылёк сотворил заклятье – слабенькое заклятье, снимающее скрыт. Всё тайное становилось явным, ну и лешак должон был объявиться. Куда ж ему, горемыке, деваться?

Женский крик перешёл чуть ли не в протяжный стон, а затем, в какое-то невразумительное бульканье и Альсельдильмир в конец расстроился – там дама в беде, наверняка, молодая и красивая, а он здесь, загадки разгадывает! Ну, леший, только попадись!

И воинственно подняв руку, вознамерился направить энергию в скопление горбатых елей, коими поросла прогалина, через которую пролегала топкая тропка. Леший, наверняка, спрятался от пришлых чужаков в укромном местечке.

Но руку юного волшебника перехватил принц. Оказалось, Синтариэль, в виду особых обстоятельств, выпал из образа печального рыцаря и вернулся в обычное для себя состояние.

– Не спеши, Альсид – произнес принц тихим голосом – Не стоит зря обижать возможного союзника – и Синтариэль, изящно выгнув кисть, выпустил на волю свою силу, силу сына королевского дома. На единое мгновение близлежащий лес окунуло в золотое сияние, а затем Голубой Мотылек приметил старого, трясущегося от страха, лешего, плотно и надежно связанного, и брошенного в самый раз поперёк тропы.

Самому Мотыльку несчастный лесной хозяин виделся существом, похожим на лесные коряги, гнилые и трухлявые, которые захламляли лес, делая его непроходимым и опасным для обычных путников. Рот лешего кто-то старательно заткнул огромной еловой шишкой.

Никак не мог освободиться старый лешак, самостоятельно – не мог, а пугливое зверье не спешило на помощь лесному хозяину. Тут бы и конец настал мохнатику – к ночи поднимутся из трясины чуды страшные, всеядные и сожрут бедолагу, не взирая на всю его природную силу.

Так бы и случилось, коли б не занесла в эти края нелегкая эльфов.

– Кто это его так? – удивился Голубой Мотылек, не понаслышке знающий о том, какой силой и мощью обладает леший в своих исконных угодьях – Неужто пришлый лешак с недобрым припожаловал?

– Сейчас и узнаем – пожал плечами эльфийский принц и, спрыгнув с коня, неторопливо направился к, обиженно поскуливавшему, лесному хозяину.

Леший таращил глаза, испуганно вращая зрачками, сучил ногами и силился что-то сказать или о чем-то предупредить эльфийского принца.

Предупредить?

И Голубой Мотылек все понял – это ловушка! Некто, знающий о том, что истинные дети леса никогда не оставят в бедственном положении дружелюбное создание, а лешие никогда не были врагами перворожденных, обустроил нехитрую ловушку, подсунув в качестве приманке того самого лешего.

– Мой принц! – завопил юноша и бросился за Синтариэлем – предупредить, уберечь, спасти.

Но, поздно – принц, рукой, затянутой в замшевую перчатку, уже коснулся головы лохматого бедолаги-лешего и тут же страшно заскрипели корявые ели, обступив беспечного Синтариэля, окружив его и заключив в своеобразную, но крепкую, клеть.

– Экие затейники! – хмыкнул принц и вновь поднял руку, но, в этот раз, жест был лишен недавнего изящества и нес угрозу.

Королевский дом Западного леса недаром славился своими кудесниками, виртуозно владеющими всеми оттенками магии жизни. Как известно, эльфы не только умелые врачеватели, но и прирожденные убийцы. Убивать перворождённые не любят, но убивают в том случае, если им не оставляют иного выхода.

Примерно так поступил Синтариэль возле осажденной Луанды, когда пьяные сийнезийские вояки попытались нарушить его покой.

Жест принца оказался малозаметен даже для Голубого Мотылька, его собрата и верноподданного, но еловая клеть, состряпанная чей-то мрачной фантазией, тяжко заскрипев, рассыпалась в труху, заполнив воздух частицами прелой пыли. Так бывает, когда встречаются два заклятия, взаимно уничтожающие друг друга.

– Путь открыт – принц ободряюще улыбнулся спутнику – Пойдем, друг, посмотрим, кто такой отважный, раз осмелился перекрыть тропу и чинить препоны перворожденным в лесу.

Действительно, глупость несусветная, с какой стороны не глянь! Эльф и лес – понятия неразделимые и даже такой, изувеченный и почти убитый болотом, лес, останется предан перворожденным, защитит и поможет детям богини Дану.