Та дёрнула плечом:

— Говорите, только недолго, ага? И так времени в обрез. Сюда после нас ещё придут на репетицию. А мы с Наташей пока жилищный вопрос обсудим.

Едва девчонки вышли, Мишка без слов попытался прижать меня к стенке и поцеловать.

— Миш, не надо, — с трудом уклонилась я от его губ. Руки задрожали, пришлось их спрятать под мышки.

— А в понедельник ты была не против, — разочарованно произнёс он, опершись руками о стенку по обе стороны от моих плеч и внимательно вглядываясь в моё лицо.

— Я пьяная была и практически больная, как домой пришла, сразу температура поднялась, — отвела я глаза, избегая настойчивого взгляда. И с трудом выдавила необходимые слова: — Прости, давай будем считать, что ничего не было. Иначе нам трудно будет встречаться и петь вместе.

— Значит, ничего не было? — Во взгляде Мишки сквозила горечь. — Ты что, не помнишь, о чём мы с тобой говорили? Что я тебе сказал?

— Нет, вообще не помню. — Я испуганно попыталась пробудить свою память. Пусто. Когда мы успели с ним поговорить?

Мишка одарил меня долгим взглядом, потом усмехнулся:

— Эх ты, кнопка! Пить меньше надо! — Он легонько щёлкнул по моему носу и наконец опустил руки.

Я с облегчением выдохнула, сразу отошла и села.

— Что за мужик-то был? Ты обещала рассказать. Из-за него ведь всё. Или это ты тоже не помнишь? — Мишка сел напротив, подперев кулаком лицо.

— Это помню. Я же говорила — брат.

— Что ты заливаешь? Какой брат? Я что, твоих братьев не знаю?

— Так те кровные, а этот названный. — От сердца немного отлегло, кажется, самый острый момент позади.

— Это новость! А родители в курсе о новом сыне?

Я чуть не покраснела.

— Нет, конечно. Но он меня опекает не хуже Юрки.

— Ага. Женихов гоняет? Меня чуть взглядом не убил. Сам благодарит, а в глазах — смертный приговор. Я подумал — муж, никак не меньше. — Говорил Мишка шутливым тоном, но смотрел ой как серьёзно.

— Он просто мой друг, причём на морали помешанный.

— На чьей морали, твоей? Сильно беспокоится? Ну-ну.

— Миш, не надо, пожалуйста! Я не хочу с тобой ссориться. Мы же дружим с детских лет. — Я уже чуть не плакала.

— Ладно, не реви, — пробурчал он. — Дружим, значит дружим.

— Правда? Не держи на меня зла. Я просто была очень рада тебя видеть.

— И я был рад, и сейчас рад.

— Пока не забыла. Давай, деньги отдам за машину. — Я полезла в сумочку.

— Ну ты вообще, Машка! Не надо мне твоих денег!

— И мне не надо. Я долгов не люблю, душа не на месте.

— Эй, вы поговорили? — с коротким стуком вошли девчонки. Ольга увидела, что сидим мы через стол, а я ещё и с кошельком в руке, и удовлетворённо улыбнулась: — Репетировать будем?

Пришлось вставать и идти на сцену. Во время репетиции душевное равновесие окончательно вернулось ко мне. Когда поёшь, лишние слова не нужны. Просто чувствуешь партнёра и стараешься быть с ним заодно. Мне всегда нравилось петь. И в ансамбле с девчонками, и потом дуэтом с Мишкой. В такие моменты я бывала по-настоящему счастлива. И вовсе не аплодисменты зрителей главная награда для меня, а чувство единения душ с тем, с кем ты поёшь. А потому к концу репетиции наши улыбки были абсолютно искренними, и я бы ушла с лёгким сердцем. Если бы не одно «но»! Мишка ушёл с девчонками — в обнимку с Ольгой.

Вот не понимаю я парней, хоть убейте! Сначала чуть ли не сцену ревности мне устроил, а через полчаса уже многозначительно шептался с Ольгой. Когда я спросила её мнения, нормально ли будет выглядеть, если я приду на свадьбу с другом, она просияла и сказала, что это же здорово, конечно, приходите. Тем более что пригласительные на две персоны рассчитаны. С Наташкой мы договорились, что она приедет завтра часам к одиннадцати.

Домой я возвращалась в одиночку и была этому рада. Подумать мне не помешает. Наташкино появление взбаламутило тщательно подавляемые в душе чувства. Неужели я, правда, влюбилась? И опять в кого не надо. Тогда мне все говорили, что Эдька не подходящая пара, от такого как он надо держаться подальше, но я не слушала. И закончилось всё самым неприятным и трагическим образом. Кошмары о том моём Дне рождения до сих пор мучили меня. А сейчас я сама прекрасно понимаю, что с королём мне ничего не светит. Наташка права по-своему, но она не в курсе, кто он.

Да нет, ерунда. Не могу я вот так взять и влюбиться. Я же разумный человек, зачем мне терзаться из-за мужчины, который демонстрирует своё равнодушие. Да и с чего бы ему быть неравнодушным ко мне? Уж он-то, наверное, повидал при королевском дворе (при своём собственном дворе, надо заметить!) сотни красавиц. Ага, а зачем он меня рисовал? Да ещё в таком виде! Привычка изображать, что видит? Прихоть? Или…

До квартиры я добиралась на автомате. Сильно замёрзла. Морозище страшный. И автобус был холодный. На подходе к дому уже напоминала Снегурочку! Ага, такая же холодненькая и такая же синенькая, в обрамлении снежных надышанных кружев. Войдя в прихожую, оглядела королевские палаты тоскливым взглядом и поняла, что никаких разборок и отношений не желаю, а желания мои банальны и совсем не возвышенны. Хочу поскорее согреться, чтобы ледяные руки и ноги оттаяли, и сковывающий всё тело холод наконец отпустил. Подошедший Дэн внимательно оглядел меня, ахнул и принялся бегом помогать раздеться. Я непослушными пальцами попыталась расстегнуть пуговицы, он мягко отстранил мою руку и сам снял с меня шубу, одновременно выговаривая: