— Ты зачем разорвала контакт?! — сердито спросил он.

— Что?

— Зажмурилась зачем? Я же сказал: не закрывать глаза!

— Так свет яркий, я рефлекторно.

— Свет? Причём тут свет? А, да, ты же смотришь обычным зрением. Рраэнн! Как не вовремя! — Дэн закрыл глаза, а когда открыл, они вновь стали чёрными, обычными человеческими. Оглядел мои раскрасневшиеся щёки и растрёпанные волосы, покосился на смятое платье. Смущённо потер кончик носа и показал мне на грудь:

— Пуговицы застегни. — Я схватилась за края ворота и лихорадочно принялась застёгиваться. — Придётся начинать сначала.

Вторая попытка была более удачной и сюрпризов не принесла. Как и удовольствия. Всё строго по делу, и ничего кроме. После того как Дэн отпустил меня, я замерла в ожидании.

— Ну вот, — произнёс он нарочито бодрым голосом, — дело сделано.

— Дело? И больше ты ничего мне не хочешь сказать?

— О чём ты? — глядя на меня невинными глазами, он поправил на себе одежду, пригладил волосы.

— Ты и теперь будешь отпираться?! — поразилась я такому нахальству.

— Мне не от чего отпираться. Я вернул твою Силу, теперь моя совесть чиста.

— Силу? А то, что было до того?

Даанэль помолчал, поднял на меня твёрдый взгляд:

— Маша, тебя нужно было раскрепостить, и я это сделал. Иначе не смог бы вдохнуть Силу. Это была часть необходимой работы.

— Ты врёшь!

— Что значит, врёшь?!

— То и значит! Ты целовал меня по-настоящему! Я почувствовала разницу!

— Я уже признал, что увлёкся. Ну, я же не каменный. Извини меня. Больше такого не будет.

Мои кулаки сжались сами собой. Он не просто отпирается, а ещё извинился! За поцелуй, которого я так ждала! Убью!

— Я тебя оскорбил? — заглянул мне в глаза наглый тип. — Можешь меня ударить.

Вот этого он мог бы и не говорить. Я размахнулась и влепила ему звонкую пощёчину. Первую пощёчину в своей жизни. Аж руку отбила, а этот гад даже не пошатнулся. Стоит, как стоял, только закрыл глаза и опустил руки.

— Ты, король Даанэль, самый большой негодяй и лицемер, какого я только встречала в своей жизни! — крикнула я ему в лицо и кинулась в комнату. На пороге обернулась. Король прислонился лбом к стене и что-то шептал, не открывая глаз. В комнате я распустила завязки, которыми поддерживался полог, едва не оборвав их, закрыла кровать со всех сторон, повалилась на неё и беззвучно заплакала. Не хватало ещё, чтобы мои рыдания увидел или услышал этот подлец. Пусть только попробует явиться на ночь. Зарежу его же собственным мечом!

Будь внимательней! Выходя из своих снов, можешь попасть в чужие.

Станислав Ежи Лец

Долго я не проплакала. Не вышло. Горечь и обида, рвущиеся из груди, пролились обширным потоком слёз, а это оказалось чревато. Девочки, никогда не плачьте, не смыв предварительно макияж! Иначе будет плохо. А если прибавить к этому шёлковые подушки, получится и вообще кошмар наяву. Уже через минуту моя подушка была насквозь мокрой от слёз. Нарушив табу, я передвинулась на королевскую половину кровати и уткнулась в подушку Дэна. Почувствовав его запах, разревелась громче. А приоткрыв глаза, поняла, что если немедленно не пойду умываться, то останусь слепой, потому что жгло глаза немилосердно, и боль только усиливалась. Ситуация глупая. Реветь от сердечной раны и думать при этом об отвлечённых вещах, как-то: испачканные подушки, размазанная тушь и боль в глазах — по-моему, это неправильно. Невольно вырвался злой смешок: всё у меня не как у людей. Даже плакать я нормально не умею. Тяжко вздохнув-всхлипнув, сползла с кровати и почти на ощупь пошла в ванную. Посреди коридора меня встретил этот высокородный хмырь и, хватая за руки, изрёк:

— Ты немного успокоилась, давай поговорим.

При виде его я поспешно отвернулась и, закрывая лицо рукой, попыталась пройти мимо:

— Пусти меня.

— Маша…

— Пусти, кому говорят! — Я рывком освободила руку и проскользнула-таки за портьеру в ванную. Включила воду и минут пять тщательно, с наслаждением промывала глаза. Заглянула в зеркало — просто великолепно! Глаза покраснели и зверски опухли. Вот тебе и водостойкая тушь! Свою стойкость она проявляет исключительно при умывании. Опустив голову, решительно двинулась из ванной назад. Если попробует снова меня задержать, буду бить уже кулаком. Например, в глаз. А что? Не одной же мне страдать. А если бы удалось фингал поставить, вот тогда бы я была, пожалуй, отомщена. Нет, всё же мало ему одного синяка. Он его быстро вылечит, так что и не увидит никто. Не интересно.

Король меня ждал. Пихнув его локтём, проигнорировала виноватый взгляд и дёрнула плечом, скидывая с него ладонь. Не оборачиваясь, процедила сквозь зубы:

— Приблизишься ночью к кровати — огребёшь покушение на свою королевскую персону.

Тяжёлый вздох за спиной, осторожное касание руки:

— У тебя глаза опухли. Давай помогу.

Ишь, внимательный какой выискался. Но соблазн был велик. Раздражённая слизистая продолжала нещадно болеть.

— Обойдусь, — буркнула я и гордо удалилась в комнату. В спальне полюбовалась на причудливые чёрные разводы, покрывающие обе молочно-белые, с зелёным узором подушки. Хотела поменять наволочки, но оказалось, что они зашиты наглухо или вообще составляют с подушкой одно целое. Невольно задумалась: а как же меняют бельё на королевской постели? Вместе с подушками, что ли? Господи! Да мне-то какая разница! Поискала, что бы подложить под голову, вспомнила, что видела на кресле маленькую, расшитую золотой и серебряной нитью подушечку и решила реквизировать её в свою пользу. Обернулась: у кровати стоит нахальный король и задумчиво рассматривает зарёванные мной подушки. Полог уже поднят. Вот с-сс… собака серая!

— Я бы мог их…

Договорить я ему не дала, швырнув по очереди каждую подушку в его сторону. Не попала, конечно. Реакция у короля — будь здоров. Даже уворачиваться не стал, а изменил траекторию полёта в сторону, так что обе подушки плавно свернули с пути своего следования и мягко опустились в кресло. Честно говоря, я сильно-то и не рассчитывала. Фыркнув и задрав нос повыше, пешком прошлась по кровати, снова распустила завязки полога и бухнулась на постель. Плакать больше не хотелось. Осталась только сухая мучительная злость и сосущая тоска в груди. Как бы ему отомстить?