Жан действительно остановился, но вместо того, чтобы отложить вилы в сторону, оперся на них и уставился на Энни, посмеиваясь.

— Смешно? Вот станет тебе хуже, и не до смеха будет. А я больше за мазями для тебя не побегу!

— Побежишь.

— Высокого ты о себе мнения!

Жан покачал головой:

— Не о себе. О тебе.

Энни не нашлась, что ответить, и ограничилась испепеляющим взглядом.

— Я уже устал…

— Так иди отдыхай, — перебила его Энни.

— Ты не поняла, я от безделья устал. Целыми днями сидеть в комнате. Я ж не калека без рук и ног. Могу делать простую работу. Не в кузню же пошел.

— Ладно, — его доводы убедили Энни. — Давай помогу тебе.

— Можешь принести свежей соломы? Кстати, как тебе вчерашний жених? Ты так ускакала от него вчера, что я подумал, что наутро обнаружу дыры в половицах.

— Почему ты меня не предупредил?

— Тогда бы все впечатление от встречи было бы испорчено.

— Тебе совсем не жаль меня?

— Мне больше жаль твоих женихов. Странно, что барон укатил к себе домой, а не прямиком на кладбище. Ты же не думала, что сеньор Шарль отдаст тебя тому, кто ему самому в отцы годится?

— Нет, но он ясно дал понять, что если стану отказывать всем подряд, то именно такое будущее меня ждет. Любой — кривой, косой, хромой пойдет мне в женихи, ведь все равно им далеко до барона Сусона. Отец не сможет долго давать претендентам на мою руку от ворот поворот. Он боится, что я останусь совсем одна, без защиты, и в конце концов спровадит меня очередному Сусону, как хотел отдать тетушке.

— Почему ты так думаешь? Ты красивая, найдется и хороший кандидат.

— Сомневаюсь. После россказней тетушки Маргарет в мою сторону будут смотреть только те, кому нормальные невесты не светят. Я знаю, что нужно сделать, чтобы меня обходили десятой дорогой.

— Что же?

— Тебе об этом знать не следует. Узнаешь потом когда-нибудь.

— Энни, твои идеи никогда до добра не доводили.

Он отшвырнул вилы и подошел так близко, что она ощутила жар его разгоряченного тела и отступила назад.

— Что бы ты ни надумала, лучше выбрось это из головы. Ты не знаешь, будут ли к тебе свататься вообще. Или может на горизонте появится такой человек, что ты сама будешь не против стать его женой. Не пори горячку, успокойся, чтобы потом не жалеть.

— Тебе вообще ничего нельзя рассказывать! Ты никогда меня не понимаешь.

Она развернулась и направилась к выходу из конюшни.

— А солома? — крикнул ей в спину Жан.

— Сам принесешь!

Днем Энни старательно избегала Жана, а как только солнце стало клониться к закату, она закуталась в теплую шаль и покинула усадьбу.

Еще было довольно тепло, но уже чувствовалась свежесть ранней осени. Пахло спелыми яблоками и дымом костров — селяне жгли в садах листья.

Энни трясло, но не от холода. Она до сих пор не верила, что решилась на такое. Единственный вариант отвадить женихов, после которого ее вычеркнут изо всех списков потенциальных невест, теперь не казался ей таким уж безобидным. У отца больное сердце. Честь рода играет для него большую роль. Если сейчас Энни в его глазах — жертва злого языка тетушки Маргарет, то после того, что она сделает, захочет ли он звать ее своей дочерью.

Чем ближе она подходила к кузнице, тем тяжелее становилось у нее на сердце. Она замерла у красивой кованой ограды. Еще не поздно развернуться и уйти. Несколько раз ее рука тянулась к дверной ручке и безвольно опускалась. Ее сомнения разрешились, когда из кузни вышел Якоб.

— Эниана, — радушно улыбнулся он. — Решила нас проведать? Франц сейчас освободится. Заходи, подожди его здесь.

Энни отворила калитку и села на скамейку. Якоб набрал в колодце два ведра воды и отнес их в кузницу. Какое-то время она сидела в одиночестве, слушая перестук молотов, раздумывая, не стоит ли все же уйти. До появления Франца она так и не смогла убедить себя в том, что поступает правильно.

— Что-то случилось? На тебе лица нет. Что-то с сеньором Шарлем? С Жаном?

— Случилось, — опустив глаза, призналась она, — но не с ними. Мне нужно с тобой поговорить о чем-то важном. И не здесь, — она покосилась в сторону стоящего у распахнутой двери кузни Якоба.

— Подожди. Я ополоснусь.

Энни кивнула.

Франц набрал ведро воды и ушел за кузню. Энни представила, как ледяная вода попадает на его обнаженную разгоряченную кожу и остается на ней прозрачными каплями. Энни сглотнула.

Франц вернулся быстро. Он уже успел переодеться в чистое.

— Ты не заболеешь? — Энни с тревогой посмотрела на его влажные волосы. — Осень все-таки.

— Не переживай, я привычный.

— Куда пойдем? — он протянул ей руку, помогая подняться со скамьи.