Энни не хотела отправляться к дому невесты, и ждать в толпе гостей момента, когда Франц ее заберет. Все из-за того, что она боялась, что на нее внезапно нахлынут чувства, и она расплачется у всех на виду. В прошедшие дни Энни пыталась нащупать в себе отголоски переживаний из-за свадьбы Франца, даже замирала, прислушиваясь к своим глубинным ощущениям. Но каждый раз с изумлением отмечала, что ей все равно. И все же она не исключала, что увидев Франца с Анхеликой, кинется Францу на шею, а Анхелику оттаскает за волосы.

К ее облегчению, Граф де Рени решил, что будет удобнее влиться в свадебный поезд, когда тот будет двигаться по дороге мимо усадьбы. Не заслышать его приближение мог только глухой. Впереди шли музыканты с волынками, и музыка разносилась далеко по окрестностям.

Эниане показалось, что на свадьбу собрался весь Ольстен. Не было видно конца и края разнаряженной толпе, медленно плывущей по дороге. За музыкантами следовала богато украшенная повозка, в которой важно восседали жених и невеста и их родители. Следом двигалась повозка с дружками и подружками. А за ней многочисленные повозки родственников и друзей семей.

Тит сумел вклиниться куда-то между родственниками, создав небольшую сумятицу.

В гомоне, веселом шуме, с песнями свадебный поезд добрался до церкви. Энни подумала, что пешком она добралась бы вдвое быстрее.

Вскоре вся разноцветная, смеющаяся толпа запрудила площадку перед храмом. Энни нашла взглядом молодых. Франц выглядел просто потрясающе — в белых шерстяных кюлотах, синем пурпуане, богато украшенном пуговицами и золотым галуном. Надо признать, Анхелика тоже была хороша. Ее синяя бархатная юбка, расшитая по подолу причудливыми узорами, белая блузка, отделанная тончайшим кружевом, гармонировали с нарядом Франца. Энни обратила внимание на белый передник — символ непорочности, и усмехнулась про себя. Так же не скрылся от ее внимания широкий пояс, украшенный драгоценными камнями.

Жан тоже рассматривал жениха и невесту, рядом с которыми толпились дружки и дружки, одетые в той же цветовой гамме, но гораздо скромнее.

— Пойдем поздравим, — он махнул головой в их сторону.

Энни едва заметно кивнула.

Лицо Франца, когда он увидел Жана и Энни, просияло от радости.

— Вы все-таки пришли? — он первым потянулся к Жану, чтобы обнять. — Так рад тебя видеть, — негромко сказал он.

«А нос у него теперь кривоват», — не без злорадства подумала Энни, дожидаясь своей очереди, чтобы обнять Франца.

После она обняла и Анхелику, счастливую и, похоже, не верящую, что это происходит с ней на самом деле.

Когда они с Жаном отходили от пары, чтобы дать возможность остальным гостям поздравить молодых, Энни услышала неясный шепот, из-за общего шума она ничего не разобрала. Обернувшись, Энни увидела Мирту. Сегодня Мирта выглядела гораздо бодрее и спокойнее, чем в их последнюю встречу. Девушка пристально смотрела на Энни, будто чего-то от нее ждала. Энни кивнула ей и улыбнулась, и Мирта ответила коротким кивком.

Энни не успела обдумать, что бы это могло значить, как Жан схватил ее за руку и потащил ко входу в церковь, возле которого уже стоял граф де Рени и махал им, откровенно намекая, что надо бы поторопиться.

В зале граф де Рени разместился в первом ряду, на центральной скамье. По правую руку от него села Ханна, а по левую — Эниана. Жан сел рядом с Энни.

Гости спешно занимали места, оставив пустыми скамьи первого ряда для близких родственников, шаферов и подружек невесты.

Отец Дарион уже стоял на амвоне, сложив руки за спиной и ожидая появления молодых.

Наконец заиграла музыка, и Эниана обернулась. По проходу шли наряженные дети лет пяти-шести. На лицах присутствующих сразу отобразилось умиление. Следом за детьми шел Франц под руку со своей матерью, она то и дело поглядывала на сына и не могла сдержать горделивой улыбки, а глаза ее искрились от слез радости. За ними, стараясь сдерживать шаг, чтобы случайно не наступить на пятки впереди идущим, шел Якоб, неловко придерживая миниатюрную мать невесты. Процессию замыкала невеста со своим отцом, круглым и пышным как каравай пекарем Стефаном.

Родственники молодых поочередно занимали места на той же скамье, где сидела Энни. Последним, сопроводив к жениху свою дочь, на скамью сел отец невесты, и Энни показалось, будто она слышит, как застонала скамья под его весом.

На соседней скамье с краю, сверкая мелкими глазками, сидела Мирта. Всю церемонию она бросала в сторону Энни короткие взгляды и подбадривающе улыбалась.

Когда отец Дарион произнес слова: «Если кто-то против этого брака, пусть скажет сейчас или молчит вовеки», Энни почувствовала, как закаменел, внутренне напрягся Жан. Сам отец Дарион в этот момент тоже смотрел на Энни. Энни отвела глаза в сторону и столкнулась с горящим взглядом Мирты. «Ну же, скажи!» — шептала она одними губами.