Я не гнала Якоба потому, что… ну тоже не в пустыне живу, надо знать, что происходит. Хотя событий, на самом деле, стало очень мало — после поимки Харба Бешеного вся преступность действительно легла на дно.

Столица Ризленда превратилась в этакое благословенное место, где никого не грабят, не убивают, не преследуют. Хоть ночью с полными чемоданами денег туда-сюда ходи.

К этому сорту новостей я относилась благосклонно. Вторую по важности новостную тему просила не озвучивать, и Якоб был только рад, ему она тоже не нравилась. Зато торговцев с рынка было не остановить!

В итоге я, как и весь город, пребывала в курсе того, что Грэм Эйнардс вот-вот объявит о помолвке. Только с именем будущей невесты имелась небольшая нестыковка. Сразу пять высокородных мисс утверждали, что у них роман с главным стражником, а тот молчал.

Так кто станет невестой? Дочь банкира? Племянница министра финансов, которой в итоге тоже что-то там подарили? Внучка знаменитого маршала? Любимая падчерица министра сельского хозяйства? Или младшая дочь бывшей фаворитки покойного короля?

Народ гадал, следил с интересом, а я… удивлялась тому, как стремительно развиваются события. Ему понадобилась всего неделя, чтобы оказаться в центре брачных событий, стремящихся к скандалу. Каких-то семь дней!

Ещё один момент — с Грэмом мы больше не сталкивались. Может он и вправду подстраивал наши встречи? Потому что отрезало, и всё.

Раньше встречались по семь раз на дню, а тут — за целую неделю увиделись лишь дважды. Один — столкнулись на улице, где-то между рынком и Департаментом стражи, а второй раз — в кабаке.

Знакомая ситуация, но теперь уже не я, а он вошёл в заведение. Ввалился туда вечером, в компании широкоплечих подчинённых, а я… как раз поросёночка печёного доедала. Поросятины хотелось страсть как!

Сижу уже добрая, передо мной большое блюдо с костями, хрящами и кусками шкуры. Рядом два кувшина из-под браги, вокруг изумлённые свидетели фейского аппетита… В общем, картина такая, что даже Эйнардс притормозил.

Посмотрел удивлённо, а когда их компания отошла на достаточное расстояние, мой тонкий слух уловил реплику бывшего ухажёра:

— Надо же, какая прожорливая мисс.

Прожорливая? Ну как бы да, но обязательно тыкать меня в эту правду?

Передёрнув плечами, я попросила ещё кувшин браги, выпила его в три приёма и ушла.

Выходила прямая, гордая, ровная, а за порогом кабака плечи всё-таки опустились. Глупо отрицать — мне было чуть-чуть, самую капельку жаль, что Грэм для меня больше никто.

То есть он и был никем, а теперь… Впрочем, не суть.

Неделя прошла неплохо, а закончилась на грустной ноте. Утром я решила перебрать самые старые артефакты, и пять из них не отозвались. Я пыталась активировать, звала, посыпала пыльцой, вливала силу, но предметы, некогда дышавшие волшебством, молчали.

Они умерли, потому что… да-да, волшебство уходит, и мы уходим вместе с ним.

По телу побежали неприятные мурашки, а Габи, бывшая свидетельницей моих усилий, притихла. Мы со шкатулкой обнялись, я нервно выпила кофе, затем достала ещё один, вызывавший сомнения артефакт.

Медное зеркало пророчеств. В прошлый раз оно активировалось, однако ничего кроме тумана не показало, и это могло означать, что артефакт теряет силу. Другое объяснение — грядущие события вне досягаемости зеркала. Третье совсем уж невозможное — некто поставил запрет.

В запреты я не верила, в недосягаемость тоже, а потеря силы — это да, актуально. Глубоко вдохнув, я спрыснула медную поверхность водой, добавила щепотку пыльцы с крыльев, и недоумённо заломила бровь.

Артефакт — ура-ура! — ожил, но вновь показывал туман, только теперь тот был не белым, а дегтярно-чёрным. Словно что-то очень-очень недоброе впереди. Просто брр.

Я махнула рукой, убирая этот ужас и деактивируя зеркало, после чего взяла мёртвые артефакты и отправилась на чердак, чтобы сложить их в специальный сундук. Позже, когда будут время и силы, призову пламя и уничтожу останки волшебных предметов. Прямо сейчас не могу.

Настроение в результате всех событий стало сумрачным, но я старалась держаться бодро. А после обеда прямо зачесалась вся — просто вспомнился алтарь, от которого я опять упрямо воротила нос.

Причина? Горожанки снова посходили с ума, записок стало ужас как много! Поводом стала «любвеобильность» Грэма, ну и ещё кое-что.