— Да, спасибо, — Чако вздохнул. — Черт! Хотел бы я верить, что это действительно ты, Димитрис.

— Это я, Чако. Передай всем, что я жив, здоров, и что для меня ничего не изменилось.

За то время, пока я вел этот разговор, Лаура успела окончить свой, и теперь сосредоточенно вела электромобиль, который гладко и бесшумно скользил по идеальному дорожному покрытию одного из городских шоссе.

— Мой коллега поможет Катерине и её сыну, — сообщила она, дождавшись, пока я отключу комм. — Насколько это возможно в их ситуации.

— Спасибо тебе.

Я заметил, как она водит пальцами, набирая на ходу какое-то текстовое сообщение. Пишет, должно быть, отцу или матери, что ей удалось выбраться из Сиднея и она в порядке.

— С твоими родителями все хорошо? — спросил я, укорив себя, что не сделал этого раньше.

— Да, спасибо.

— Где они сейчас? — осторожно поинтересовался я.

— Не беспокойся, не тут. Я тоже считаю, что еще не наступил подходящий момент для знакомства, — с иронией буркнула Лаура. — Папа, насколько я знаю, сейчас с рабочим визитом в Бразилиа. Мама — в Мельбурне. За маман я вообще не беспокоюсь — с ее абсолютной аполитичностью и влиятельными знакомыми ей определенно нечего опасаться.

Я припомнил, как когда-то читал, что Жозефина Фламини не раз посещала званые ужины у сэра Уоллеса Патриджа, большого поклонника оперы.

— Кто-то из них знает о том, что?.. — решился спросить я.

— О тебе? Конечно, нет. Мы с тобой окончательно все выяснили пару часов назад, помнишь? Когда я могла успеть их уведомить? Кроме того, я давно взрослая девочка и не посвящаю их в каждый свой шаг.

— Они вряд ли были бы в восторге, если бы узнали.

Лаура задумчиво закусила губу, показав, тем временем, что вопрос непростой.

— Маман была бы в ужасе, чего уж там, — признала она наконец с мрачным смешком. — Она еще даже не знает, что я послал под три черты ее обожаемого «принца Эдварда». До сих пор, должно быть, планирует свой бенефис на моей с ним роскошной свадьбе, о согласии на которую ни я, ни Грант, ни ей, ни кому-либо другому ни разу не говорил — но ей на это плевать. В этом вся маман. Ее обиде не будет предела, когда она узнает, что я посмела бросить прекрасного принца и разрушить ее розовые мечты о непревзойденной свадьбе имени Её Любимой. Хотя, может быть, она обрадуется, что Эдвард теперь свободен. Она от него без ума, а ее очередной хахаль, этот Джэй-Зи или Джэй-Ти, не помню как его там, уже успел ей наскучить.

Девушка поджала губы, говоря о матери, но где-то между строк ее слов, преисполненных едкой иронии, проскакивали и нотки смущения. Посмотрев на меня, она признала:

— Я люблю свою маму, Димитрис. Несмотря на все, что я сейчас говорю, и раньше говорила.

— Знаю, — кивнул я понимающе.

— Просто давай я не буду пока думать о том, что произойдет, когда она обо всем узнает. При одной мысли об этом у меня уже голова раскалывается от ее воображаемой истерики. Давай будем решать проблемы по мере их поступления.

— Согласен, — охотно кивнул я, не став добавлять, что даже под воздействием наркотиков моего воображения вряд ли хватило бы, чтобы представить себе, как Жозефина Фламини смиряется со связью своей единственной и излюбленной дочери с таким персонажем, как я — гораздо легче было представить себе, как она поручает какому-нибудь наемному убийце сжить меня со свету.

Автомобиль, тем временем, пронес нас по площади Форьель, где располагалась местная бизнес-школа и юридическая академия, нырнул в один из дворов и остановился у первого парадного 10-этажного кондоминиума с красивыми балконами, утопающими в зелени. Подняв голову, на двух соседних балконах этаже на четвертом я увидел парня и девушку, которые смеялись и весело переговаривались друг с другом, держа в руке по кофейной кружке. Во дворе с полдюжины парней, гоняли в баскетбол на площадке, а две подружки не спеша прогуливались, держа на поводках крохотных комнатных собачек. В памяти сразу же всплыл Студенческий городок в Сиднее, где я прожил вместе с Дженни Мэтьюз с конца 78-го по 83-ий. Не считая детства в Генераторном, быть может, то были самые спокойные годы моей жизни.

Лаура, закрыв автомобиль, в котором тут же включился автопилот, погнавший его назад на стоянку, прикрыла рот рукой, едва сдержав зевок. Покосившись на студентов с ноткой ностальгии и самоиронии, она произнесла:

— Сложно быть на одной волне с этим бодряками, когда на твоих биологических часах два часа ночи, а вдобавок ты прошлой ночью не сомкнул глаз. Я бы проспала сейчас, наверное, целую вечность.

Я в ответ лишь неопределенно хмыкнул, подозрительно косясь по сторонам. Подружки с собачками с некоторой опаской поглядывали на меня, задержав взгляды на забинтованной голове, а их питомцы зашлись в мою сторону противным лаем.

— Пойдем. Тебе бы не помешает сменить повязку, и отдохнуть, — поторопила меня спутница.

Апартаменты, которые сняла Лаура, являли собой квартиру на чердачном этаже: большая студия совмещенная с кухней, санузел и маленькая спальня, отделенная от студии аркой. Квартира была настоящей мечтой творческой личности: уютное сочетание льющегося из окон дневного света и приятной тенистой прохлады по углам, эркер, арочные деревянные окна с цветочными вазонами снаружи, невысокий потолок, интерьер с деревянной обивкой, наводящий на мысль об охотничьем домике, картины с успокаивающими пейзажами в красивых рамах. Даже здешняя кровать бросала вызов вынужденной тяге современного человечества к эргономике: это было добротное творение искусного столяра из мореного дуба, занимающее едва ли не половину спальни — такою штуковину один человек вряд ли сдвинул бы с места.