От сотрясения изображение перед глазами заходило ходуном, а лицо пронзили острые, как бритвы, осколки. Хватка, сжимавшая мое горло, резко ослабла, и я оказался на полу. Несмотря на потрясение, мозг продолжал работать. И я осознал, что в потерявшем герметичность шлеме, в невентилируемом переулке, переполненном «Зексом», я был обречен на мучительную гибель.

— Вперед, — без интонаций произнес своим людям Блэк.

В этот миг я вскрикнул от невыносимой боли — мою щеку словно обожгло огнем.

§ 35

Я пришел в себя в полевом медицинском пункте, разбитом в одном из захваченных помещений Новой Москвы. Сердце колотилось, как бешеное. Из груди вырвался тяжелый болезненный выдох вперемешку с удушающим кашлем. Перед собой я увидел безучастно-сосредоточенное лицо хирурга в униформе с эмблемой СМБ «Глобал», который небрежным жестом выдергивал один из осколков плексигласа из моей щеки. Не помня себя, я оглушительно заорал. Медик резко одернул руку.

— Спокойно, дружище. Потерпи чуточку. Похоже, действие твоего стимулятора прошло. Подожди, сейчас отпустит.

Профессиональным движением медик закатил рукав гольфа, готовясь вколоть обезболивающее. Я резко выбросил вперед руку и схватил медика за запястье, не позволяя сделать это. Порывистым движением вскочил на ноги. От неожиданной перемены положения — зашатался. Нервно огляделся, ошалело пытаясь понять, где я.

Бой, похоже, прокатился здесь несколько часов назад. Газа уже не было. Просторное помещение, которое некогда могло быть гастрономом, судя по полкам, сейчас было наполнено десятками носилок с ранеными. На униформе были видны нашивки разных подразделений — здесь был и «Железный Легион», и корпус «Крестоносцы» и даже проклятые «охотники за головами» из эскадрона «Сатана». Пахло кровью и нашатырным спиртом. Медицинские работники с нашивками СМБ деловито хаживали меж рядов страждущих, делая им уколы.

На мне больше не было боевого костюма и шлема — лишь плотно прилегающие черные штаны и гольф, которые мы носили под низом. Лицо неистово жгло огнем.

— Мужик, успокойся! У тебя шок! — попробовал объяснить медик, тревожно следя за моими порывистыми движениями. — Тебе здорово досталось. У тебя по всему лицу множественные рваные раны от осколков плексигласа и химический ожог от газа на щеке. Это не шутки! Я должен заняться этим, пока не началось заражение…

— Плевать. Мне нужен генерал Чхон. Где он?! — взревел я, бросая на ни в чем не повинного медика взгляд, бурлящий от неконтролируемой ярости. — Где чертов Чхон, спрашиваю?!

— Да откуда я знаю?! Полевой штаб, кажется, уровнем выше. Но ты туда не пойдешь, парень! Прошу тебя, успокойся! Эй, да помогите же мне!

Орудуя локтями и плечами, я отбился от нескольких санитаров, которые попытались утихомирить меня. Шатающейся неверной походкой вывалился из полевого медицинского пункта, распахнув дверь ногой. Кровь бурлила в моих жилах так, словно меня накачали «Валькирией» под завязку.

В широком коридоре мигал тусклый свет аварийных ламп. Стены всё ещё вздрагивали от взрывов, сотрясающих подземный мегаполис вдалеке. Но в этой части города всё уже было спокойно. Тут царила нервная суета, характерная для ближнего тыла. Люди сновали по коридору туда-сюда, передвигая носилки и ящики со снаряжением. Некоторые расслабленно стояли и переговаривались. Большая часть людей была без защитных шлемов. Их глаза удивленно ползли в мою сторону, брови поднимались. Вид у меня, очевидно, был не очень.

Я решительно двинулся вперёд по коридору, расталкивая плечами всех, кто попадался на пути. Возмущенные выкрики игнорировал. Мой путь — вперед, к лестнице, ведущей наверх. Я должен найти Чхона. А затем — ублюдков Гаррисона и Блэка….

— Стой! — предостерегающе закричал за моей спиной медик, вырвавшись из санитарного пункта следом за мной. — Эй, да придержите-ка вы его!

— Приятель, ты плохо выглядишь, — мне на плечо мягко, но крепко легла рука одного из дюжих спецназовцев из корпуса «Крестоносцы», прохлаждающихся в коридоре.

Судя по шипению в наушниках окружающих людей, на территории Новой Москвы уже была налажена связь. В динамиках я слышал оживленные радиопереговоры и треск стрельбы. Ожесточенные бои, по-видимому, никак не желали утихать. Командный рев Чхона призывал все подразделения решительно продвигаться вперед, подавляя любое сопротивление. Что же орал этот сукин сын?! Неужели он не слышал, что противник капитулировал?!

— Уничтожать противника беспощадно! — ревел голос генерала. — Огонь на поражение по любым целям, которые вы видите в поле зрения. Не останавливаться! Отправьте этих несчастных сукиных детей в небытие!!!

Я перевёл полуосмысленный взгляд вначале на «Крестоносца», который держал руку на моем плече, и на его товарища, стоящего за спиной. Затем — на медика, который приближался ко мне коридору, вместе с двумя своими коллегами — молодым санитаром и медсестрой, которым на вид не исполнилось и по двадцать пять. Все они находились здесь, в Новой Москве. А значит, все они, скорее всего, видели и слышали то же, что видел и слышал я. Но тогда как они могли быть так спокойны?! Почему они не приходили в недоумение или ярость, когда слышали в наушниках сумасбродные приказы Чхона?