– Ты должен понять, - сказал Джеймс, - что, когда я говорю, что Крондор должен стать спокойным и богатым, мною движет вовсе не желание заработать побольше денег для кучки купцов или обеспечить исправную выплату повышенных нало-гов - вообще-то говоря, это тоже было бы неплохо, - просто от этого зависит безопасность моего города. Больше ничего я не скажу, но ты учти: если я получу приказ тебя уничтожить, то выполню его с наслаждением. Мы достигли взаимопонимания?

– Да, - сказал купец. В его голосе звучали и гнев, и смирение.

– Тогда позволь сообщить тебе и хорошие новости.
– Слова герцога сопровождались звуком отодвигаемого стула.
– Через десять минут после моего ухода дверь в одну из твоих лазеек - ту, что ведет в канализационный коллектор, - останется открытой. Один я знаю, кто ты такой. Смени личи-ну, а когда остынешь и обдумаешь мои слова, дай мне знать. Если ты меня понял верно, тогда тебе достаточно шепнуть, что Прозорливец исчез, а Честнейший вернулся; скажи своим Гос-подам Дня и Ночи, что таким образом ты хочешь внушить властям, будто им удалось тебя изгнать. Если я не получу от тебя известия в течение суток, это будет означать, что либо тебя предали твои люди, либо ты не воспринял мое предуп-реждение всерьез. В любом случае Мошенникам следует тща-тельнейшим образом подготовиться к войне.

После нескольких секунд многозначительного молчания Джеймс произнес:

– Хорошо. Думаю, что если бы я оказался на твоем ме-сте, то в первое мгновение я бы тоже потянулся за кинжалом, но все же я знал, что ты не станешь его применять. Дурак не смог бы руководить Мошенниками.

– Ты был на волосок от гибели.

– Тебя бы уже не было в живых, поверь мне. Ну а теперь, как я и говорил, у тебя есть десять минут, чтобы смыться. Отправляйся в "Маманю" и реши, какую внешность тебе хотелось бы иметь; те мои агенты, что знают тебя в лицо, не знают, кто ты есть на самом деле. Они знают только, что ты купец, за которым я установил слежку. Некоторые счита-ют, что ты агент Великого Кеша или другого враждебного нам государства. Те, кому известны твоя репутация и твои деяния, не знают, как ты выглядишь. Я сам в душе достаточно Мо-шенник, чтобы оказать тебе такую милость. Но я всегда смогу тебя найти. Никогда ни на минуту не сомневайся в этом, Лайл, - я всегда повторяю эти слова, когда думаю о тебе.

– Я не сомневаюсь ни на мгновение, Джимми Рука. Только скажи мне еще одну вещь.

– Какую?

– Правда ли все то, что о тебе рассказывают?

Послышался иронический смех.

– Даже не полуправда, Лайл. Я был хороший вор - лучше, чем сам о себе думал, хотя вполовину хуже, чем говорил другим. Но мне удавалось то, чего ни один Мошенник даже не пытался сделать, не говоря уже о том, чтобы добиться успеха.

– Клянусь, это правда, - завистливо сказал Лайл.
– Никто с этим спорить не станет; никогда не было другого вора, который поднялся бы до титула проклятого герцога и самого могуществен-ного человека в Королевстве после самого короля.

– А теперь - где Таннерсон?

– Скорее всего ты найдешь его у шлюх у Сабеллы.

Де Лонгвиль повернулся и, свистнув в темноту, прошептал:

– У Сабеллы.

Фигура, которую Ру еще за мгновение до этого не видел, растворилась во мраке.

– Я знаю, где это, - сказал Джеймс.
– А утром мне первым делом нужна свидетельница.

– Ты же понимаешь, что она умрет. Если какая-нибудь девчонка выдаст Таннерсона или любого другого из нас, я буду обязан отправить ей черную метку. Закон Мошенников тебе известен.

– Найди помоложе, - сказал Джеймс.
– Если она будет недурна собой и умна, я поселю ее вдали от столицы, а может быть, даже пристрою в семейство какого-нибудь нобиля в качестве гувернантки. Впрочем, ты никогда не узнаешь об этом. И хорошо бы, чтобы она не успела погрязнуть в ваших делишках.
– Он помолчал и добавил: - Ведь в конце кон-цов, мне было четырнадцать лет, когда я встретил Аруту. И я этого не забыл.

– Это святая правда, Джимми, - сказал Лайл.

Внезапно дверь отворилась, и лорд Джеймс, по-прежнему закутанный в широкий плащ, спустился по ступенькам. На мгновение задержавшись около Робера, он спросил:

– Ты слышал?

– Слышал. Приказ уже отдан, - это было все, что ответил де Лонгвиль, и герцог Крондорский исчез в ночи. Через минуту улица опустела.

Ру взглянул на де Лонгвиля; тот поднял руку в знак того, что нужно ждать. Прошло минут десять. Неожиданно де Лон-гвиль поднес ко рту два пальца и пронзительно свистнул. Из переулка примчалась группа солдат, а с противоположной сто-роны улицы прибежали Джедоу и Эрик.

Солдатам де Лонгвиль сказал:

– Войдите в это здание и арестуйте всех, кого там найде-те. Конфискуйте все документы, опечатайте вход и не позво-ляйте никому входить в здание и выходить из него.

Ру, Джедоу и Эрику он сказал:

– Пойдете со мной.

– К Сабелле?
– спросил Ру.

– Да. И если нам повезет, то твой друг Таннерсон ока-жет сопротивление при аресте.

– И что?
– спросил Джедоу.

– У нас слишком долго не было хорошего оправдания, чтобы кого-нибудь убить, - пояснил де Лонгвиль.

В молчании они быстро двинулись в глубь Бедного квартала.

Ру шел сразу за де Лонгвилем. Публичный дом Сабеллы занимал целую треть квартала.

– Люди на месте?
– шепотом спросил де Лонгвиль у человека, стоящего на углу.