— Твою-ю-ю ма-а-а-ть… — протяжно и скверно выразился молодой человек, приподнимая стопу, дабы взглянуть на липкую субстанцию, стекающую с туфли. Кровь. Бесспорно, та самая.

Брюнет прошёл дальше, стараясь более не вступать в багровые лужи. В подземелье было темно, из-за чего избегать кровавых водостоев стало проблематично, но, перестав ощущать под ногами влагу, Стеф выдохнул. Он вышел в другую часть подвала, где пачкать обувь будет необязательно. Единственное освещение этого помещение висело на гранитной колонне: слабо горящий факел не справлялся со своими обязанностями, но позволял видеть хотя бы малую часть, дав глазам небольшую возможность отдохнуть. Складывалось впечатление, что кто-то посторонний зажёг его совершенно недавно, словно ожидал прибытия парня. Мурашки пробежали по спине от одной лишь мысли чужого присутствия в этом мрачном глубоком подземелье, где крысы труп съедят быстрее, чем кто-либо его найдёт. Однако, глупо утешив себя, Стефан призадумался о том, что никаких признаков грызунов и прочих вредителей в этом замке не наблюдал. Но внезапный шум, подобный падению стального стержня, вновь вернул брюнета к пугающим мыслям. Он рывком развернулся на посторонний звук и забегал голубыми очами по-пустому, беспросветному проёму, как неожиданно спиной ощутил недоброжелательный взгляд и услышал трепет тонких крыловых пластинок мелких насекомых. Стеф не успел сделать и шагу, когда одна рука незнакомца крепко ухватилась за его чёрные патлы, грубо задрав молодому человеку голову, а вторая угрожающе прислонила острое лезвие к горлу.

— Думал, что, если ты трахаешь мою сестру — тебе всё дозволено? — гневный голос ведьмы проникал в одно ухо, к которому она прислонилась, отдаваясь дрожью по всему мужскому телу. Холодая сталь серпа была совсем близко к тонкой коже. — Думаешь, что можешь держать нас за идиоток?! — вампирша ядовито плевалась словами, повышая тон. — Я тебя не прощу, ублюдок!

Остриё орудия коснулось шеи, сразу же оставив на ней неглубокий порез, с медленно вытекающей кровью. Говорить что-либо слишком рискованно, да и был ли в этом уже какой-то смысл? Чего следует сказать в случае, когда тебя третий раз ловят на “горячем”.

— Нужно было сдать тебя матери! Вот дура! Как ты смеешь замышлять что-то?! Как смеешь нарушать запреты и действовать наперекор словам мамы? — она с особой жестокостью тянула клок его волос, поднимая подбородок выше, чтобы не мешал лезвию. — В этот раз ничто не остановит меня. Слышишь? — блондинка была чрезвычайно близко к лицу молодого человека, её щека тёрлась об его, а мочкой уха он чувствовал учащённое дыхание девушки.

— Б-Бэ-эла… — Стеф попытался произнести её имя, надеялся, что сможет успокоить хотя бы на мгновение, но слова с тяжестью выходили из горла по вине приставленного режущего предмета. Помимо серпа, давление на шею оказывало и боковая сторона запястья колдуньи, кое она судорожно прижимала к грудино-ключично-сосцевидной мышце.

— Что такое, дорогой? Больно? — беловолосая вплотную прислонила лезвие, углубляя тем самым рану, сделанную ранее. — Или хочешь объясниться?

Молодой человек заскулил, но нашёл в себе силы продолжить:

— У-у-бей…убей меня-я-я. — он прохрипел эту мольбу словно страдал от ангины.

— Что? — Бэла растерялась от такой просьбы, она привыкла, что жертвы трусливо умоляют пощадить, остановиться, прекратить терзания и сохранить им жизнь. Привыкла, что, набедокурив, люди стараются оправдаться, доказать ей о своей невиновности, но никак не просят убить поскорее, до последнего цепляются за возможность пожить подольше. Она ослабила хватку.

— Покончи с этим….со мной. — говорить стало немного легче. — Мне нет смысла оправдываться. Делай своё дело.

— Прикуси язык! Ты не смеешь указывать мне, когда я…

— ДАВАЙ!

Стефан редко повышал голос на кого-либо, но эмоции брали верх. Он не знал, что чувствовал сейчас, всё смешалось.

Блондинка, находясь в смятении, под гнётом парня, прижала серп к его глотке, но рука предательски задрожала и снова перестала слушаться. Она нервно попыталась резануть сонную артерию, но глубже лезвие не входило, словно находилось под специальной защитой. Стефан прикрыл глаза, выжидая скорой гибели, но ничего не происходило, кроме раздражённых вздохов над его ухом и дерганья чужой руки. Бэла, в не состоянии продолжать, выпустила его волосы из кулака, отдёрнула острое орудие и толкнула от себя брюнета локтем в спину.

— Почему это опять происходит?! — её негодованию не было предела, казалось, что у девушки вот-вот начнётся неконтролируемая истерика. — Я не могу питать к кому-то слабости. В чём проблема? — ведьма, очевидно, говорила сама с собой. — Ты сплошная заноза в заднице!

Стеф стоял напротив неё, не смея делать лишних движений, держался за кровоточащий на шее порез и виновато глядел в сторону колдуньи. Она тоже боролась с собой, ей тоже надавало покоя не пойми откуда взявшаяся чувство.

— Почему ты ДРУГОЙ? Почему не такой, как все мужчины, что попадали к нам? Даниэла по тебе с ума сходить. И я переживаю, что и сама начинаю… — резкое спокойствие и откровение блондинки ошарашили уже молодого человека. — Тогда в винной комнате…этого не должно было произойти. Я дала слабину. Я! Можешь себе представить? Чёрт возьми, да что такое?! — Бэла раздражённо топнула ногой. — Даже сейчас, вместо того, чтоб прикончить тебя, я распинаюсь, хотя это должен делать ты, упорно доказывая мне, что твои намеренья чисты и всё это случайность!

Парень подошёл к ней почти впритык, он молчал, совершенно не зная, что ответить. Его голубые глаза всматривались в бледное красивое лицо вампирши. Она опешила из-за приближения, но тоже посмотрела на него зачарованно, опуская взгляд к кровавой ране. Затем резким взмахом подняла над головой серп и уже точно была готова рассечь вены на мужской шее. Однако, реакция Стефана сработала моментально, он остановил её руку, обхватив тонкое предплечье своей мощной ладонью. Девушка издала испуганный вздох и немного попятилась. Ярко-алое, тягучее, тёплое вещество стекало по горлу, пачкая светлую рубашку, оно манило, дразнило, заставляло желать. Брюнет томно дышал, не спуская очей с колдуньи, он видел, как её грудь вздымается от такого же дыхания, что и у него, какое приятное зрелище, однако. Возможно, он допускает ошибку, но притворяться больше не хотелось. Хотелось только её.

Стеф, положив свёрнутый фрак со спрятанной подделкой на грязный пол, обнял Бэлу за талию и притянул к себе таким рьяным движением, что та не успела спохватиться. Его губы накрыли её, а язык дерзко протолкнулся внутрь. Беловолосая возмущённо застонала от такой наглости и ударила его ладонью по лопатке, но больше ничего не предприняла, хотя могла. Она лишь показушно изобразила чопорное приличие, при этом продолжая позволять брюнету углублять поцелуй. От страстного и настойчивого касания их губ и языков, всё тело расслабилось, вызволяя из руки ведьмы серп. Парень, после устранившейся самой по себе угрозы, отпустил её предплечье и высвободившуюся руку направил на упругую женскую заднюю точку, вульгарно и жёстко сжав мягкое место. Бэла, недовольная таким хамским поведением, укусила его за губу, сильно оттягивая на себя. Но Стефан всего-навсего посмеялся и шлёпнул ведьму по ягодице, которую только что сжимал в руке, хотя отпустил, раз ей так комфортнее. Оторвавшись от поцелуя, брюнет принялся ласкать бледную шейку, освобождая её от тяжёлой ткани платья, приспуская ниже, капюшон же слетел с головы намного раньше. Вампирша приняла правила игра и слегка отстранилась, дабы самостоятельно снять обыденный наряд через низ. Когда платье упало, она перешагнула через него, и, возвращаясь в горячие объятия молодого человека, попутно скидывала мешающиеся каблуки. Кружевное белое бельё тоже мешало, как посчитал Стеф, потому, поймав её в свои руки, он, оставляя на плечиках влажные следы, расстегнул застёжку бюстгальтера и бросил к остальным вещам. Воспользовавшись случаем, будучи крепко объятой, колдунья накинулась к кровавой ране на горле и начала язычком слизывать остатки его горячей вытекающей, по её собственной вине, жизни.